Актуальные разговоры об актуальном театре

В рамках лаборатории «Актуальный театр», которую не первый год проводит театр «Старый дом», состоялись открытые встречи с ведущими театральными критиками страны. Кристина Матвиенко, Павел Руднев и Андрей Пронин рассказали о роли текста в современном театре, значении советской драматургии для сегодняшнего театрального процесса, развитии молодой режиссуры. Обзор встреч представили Мария Кожина и Кирилл Демидов. 

«С приходом новых варваров — новых драматургов — театр вздрогнул»

Кристина Матвиенко. Лекция «Текст в современном театре: техники создания (на материале российских и зарубежных спектаклей)»

Мейерхольд в одной из статьей писал, что текст (он говорил: «пьеса») является литературным предвестием нового театра, потому что пьеса (в качестве примера он приводит Чехова) предлагает новую музыкальную структуру.

Дело не в том, что у Чехова новые герои, понимание времени, социальная проблематика, но в том, что новый текст требует от театра нового аппарата для воплощения. Пьеса становится двигателем театрального процесса в зависимости от того, насколько сильно она меняет устоявшийся канон.

В 2000-е годы в российском театре было важно, что через новую пьесу только что появившиеся драматурги предложили театру, который в тот момент был закрыт от реальности, говорить сегодня про сегодня сегодняшним языком.

Драматурги уральской школы утверждали, что их задача — увидеть в обыденности нечто яркое, разглядеть человека в толпе через особенности его речи. Контрапункт между тем, что реально составляет драму жизни, и той плоскостью языка, которую человек использует в данный момент, является основанием для художественной ткани пьес Павла Пряжко.

Пряжко поймал те изменения, свидетелями которых мы являемся, зафиксировал состояние речи и перевел эту речь в драматургический текст. Этот текст сложно воспроизводить на сцене, потому что он редуцирован до тривиальной обыденной речи, в которой тем не менее взрываются целые сюжеты.

Годы перестройки нивелировали нашу веру в текст. Мы перестали доверять чему-то, сказанному со сцены театра. С приходом новых варваров — новых драматургов — театр вздрогнул, когда зрители услышали слова, непринятые в этой среде. Через слово стало возможным привести в театр новую аудиторию.

Сегодня говорят, что текст в театре не является основой, но мне кажется, мы имеем дело с какой-то новой формой бытования текста и нашим новым, более внимательным отношением к нему.

Ханс-Тис Леман в книге «Постдраматический театр» подробно говорит о том, что текст существует в гармоничной, сбалансированной взаимозависимости с остальными компонентами спектакля и может быть использован в качестве объекта внутри спектакля. Параллельно с процессом прослушивания важно заставить нас увидеть фактуру текста.

Отказ от привычного миметического, жизнеподобного устройства театра призван сломать нашу инерцию, расколоть зал, чтобы зритель мог объективно воспринять текст со сцены, чтобы возникла любого рода, негативная или позитивная, позиция по отношению к тому, что он слышит.

Иван Вырыпаев в своих пьесах запускает механизм развертывания бесконечных вопросов, обращенных к читателю и зрителю: можно ли через слово познать иной опыт, можно ли в театре получить опыт нетеатрального свойства?

Когда читаешь его пьесу «Июль», в которой речь идет об экстремальном опыте, текст превращается в реально видимые картины, которые талантливым художником написаны так, что надолго застревают в сознании.

Виктор Рыжаков, который много работает с текстами Вырыпаева, максимально их редуцирует. В его спектаклях исполнители произносят текст так, как будто на высокой скорости читают стихи. Прозрачное донесение слова без актерской псевдоинтерпретации позволяет понять качество самого текста.

Немецкий театровед Эрика Фишер-Лихте в книге «Эстетика перформативности» говорит о том, что произнесенное слово является действенным, текст становится перформативным актом. Вырыпаев в чистом виде транслирует эту идею.

В начале 2000-х драматурги говорили: «Поставьте пьесу так, как она написана». Проблемные зоны современной жизни, обнаженные в их текстах, нужно было в непереваренном виде представить на сцене, чтобы аудитория увидела, наконец, что мы живем в неидеальном мире. «Посмотрите на то, что есть», — говорили они прямо в лицо. Вырыпаев с другого боку приходит к этому тезису и объясняет его через значимость слова как такового.

«Драма памяти»

Павел Руднев на открытой встрече представил свою книгу «Драма памяти. Очерки истории российской драматургии 1950 – 2010-е». Автор рассказал, как он работал над книгой: «Она состоит из лекций, которые я продуктивно читал в ГИТИСе, РГГУ, школе студии МХАТ в течение многих лет. Эту книгу я писал шесть лет. Но не ежедневно трудился. Я ведь действующий критик. За шесть летних периодов этих шести годах. Если вы рассчитываете на некое разоблачение с моей стороны, то не дождетесь. Эта работа — тщательное изучение российской драматургии минувшего полувека».

Павел Руднев указал, что во многих работах по российской драматургии существует противопоставление «советского» и «постсоветского», и предполагается пропасть между поколениями. Павел согласен, что существует разрыв, но не раскол, ведь драматургия не могла переродиться с нуля. Пусть сейчас сломана система «ученик-учитель», но современные драматурги не игнорируют опыт предшественников. Потому, он равно изучал как творчество Е. Гришковца, Л. Петрушевской, так и А. Арбузова, А. Вампилова и других. Попробовал выявить путь развития. В книге есть и рассуждения о забытых авторах или драматургических явлениях: производственной пьесе или «усадебной драматургии».

Руднев пояснил, что сегодня для театроведов важно реабилитировать советскую драматургию, чтобы понимать людей двадцатого века: «Чем были эти “Хомо советикус”? Мне кажется, что через драматургию мы сможем определить психотип советского человека. Ведь драматурги – гениальные “слухачи”. Они слышат этот гул времени и умеют его фиксировать. Необходимо лишь правильно расшифровывать этот коды».

В заглавии книги обозначается жанр — очерки истории. То есть автор не говорит обо всей истории драматургии, а лишь о ее части, выделенной исключительно его субъективным мнением. Хоть книга предназначена для театроведов, она будет интересна и рядовым любителям театра.

В группе театра «Старый дом» выложена полная запись встречи с Павлом Рудневым.

Летописец петербургской режиссуры

«Хочу рассказать о скучном и содержательном. И в жанре исповеди» — объявил театральный критик Андрей Пронин в начале открытой встречи «Петербург. В поисках молодой режиссуры». На самом деле, его исповедь оказалась захватывающей. Даже двух часов не хватило, чтобы рассказать нам о всех именах российской режиссуры. А начал он повествование с того времени, когда трудно было всем: «В 90-е зритель в театр ходил плохо. Было ощущение ненужности. “Выжить бы! Сыграть бы!” — думали мэтры театра. О молодых режиссерах все позабыли, — “Чего там ходят эти зеленые? Чего им нужно?”. Вот выпускникам 90-х – 00-х и пришлось самостоятельно выпутываться. Кто-то не справился, а кто-то стал заслуженным деятелем».

Андрей, словно летописец, рассказывал индивидуально про творчество Юрия Бутусова, Романа Феодори, Семена Александровского, Дмитрия Волкострелова и еще многих-многих. Некоторые из режиссеров знакомы новосибирскому зрителю. Дмитрий Егоров поставил «Довлатов. Анекдоты» в «Красном факеле». В «Старом доме» собирает лавры спектакль Максима Диденко «Я здесь». В мае на «Ново-Сибирском транзите» Роман Феодори представит своего «Пера Гюнта». Так что знать имена ведущих режиссеров страны для нас полезно, ведь они нередко заглядывают к нам.

Также Андрей указал на важность таких событий, как театральные лаборатории, конкурсы и специальные театральные премии, вроде петербургской премии «Прорыв». Ведь благодаря им театр не стоит на месте.

Двух часов оказалось мало, и критик пообещал продолжить свой рассказ, но через Skype. Посмотрите видео с выступлением Андрея Пронина в группе театра «Старый дом» и присоединяйтесь к следующей встрече. О дате проведения будет объявлено в группе театра.