БЕЗ ДИСТАНЦИИ: Александр Вострухин

Александр Вострухин — актер нового поколения: молодой, непредсказуемый, опасный и свободный. Его любит камера и жалует сцена. Его замечает зритель и выбирает режиссер. Он не боится стать вторым Гамлетом и превратить порядковый номер в системный код, точно знает, как шокировать зал одним движением стула, и глубоко убежден, что любой текст нужно выстрадать. В очередном выпуске рубрики БЕЗ ДИСТАНЦИИ актер театра «Старый дом» рассказывает об отношении к профессии, хобби и пространстве своей внутренней реальности.

Фото: Фрол Подлесный

Люди для театра либо пригодны, либо нет. Обучить можно любого человека, но нужно ли ему это? Мне кажется, профессия актёра – довольно специфическая, ты постоянно выставляешь себя напоказ, пытаешься кому-то нравиться, хочешь, чтобы тебя похвалили. И эта странная особенность в твоей голове – будто ты какой-то недолюбленный.

Мне с детства нравилось, когда на меня обращали внимание. Теперь в театре постоянно тешу свое самолюбие. Испытываю вечную потребность показать себя, проявить, самореализоваться где-нибудь на публике, чтобы все посмотрели и сказали: «Вау!»

Театр дает удивительную возможность стать другим человеком. Можно быть и тем, и тем, и этим. Как в детстве, когда посмотришь фильм с Джеки Чаном и сам становишься членом клана красного дракона.

Театр не нужно воспринимать как место, где собираются высокоинтеллектуальные дамы в нарядных платьях и шикают друг на друга, а «Гамлета» играют люди в нарядных блузах с рюшками. Есть абсолютно другой театр – близкий и понятный зрителю. Это театр, который говорит со зрителем настоящим, современным языком.

Фото: Виктор Дмитриев

Да, темы бывают тяжёлые, но их нужно принимать. Может быть после того, как ты увидишь это на сцене, осознаешь, что в чём-то не одинок, и закроешь свой гештальт.

На первый в своей жизни спектакль я как зритель пришел с чипсами и колой. Думал, что театр — это что-то типа кинотеатра. Теперь как актер понимаю, что театр не то место, где зрителей развлекают. Зритель и сам должен немножко работать. Как минимум, не шуметь, создавать атмосферу. Если ты пришел в театр, ты уже часть действия. Ты теперь — нечто единое актерами и сценой.

На сцене легче выражать своим эмоции, чем в жизни. В жизни от эмоций всегда бывают последствия, а в театре тебе как будто дают на хамство карт-бланш. Люди приходят посмотреть на твои чувства, и эмоции можно не сдерживать.

Наш театр – правда, семья. У нас здесь все концентрировано. Мы вместе и плачем, и смеемся, и любовь играем. Очень много эмоционального выплеска получается, — и это еще больше сближает. Все ближе, все теснее, все ярче.

Фото: Наталья Кореновская

В работе над образом мне всегда очень помогает костюм. Надеваю его, смотрю на себя в зеркало и, если внешне своему образу верю, начинается внутренняя работа. Рождаются мысли, изменяется пластика, открываются до этого неизвестные пути, которыми можно пробраться сквозь километры текста.

Со временем понял, что хорошо получается, только когда делаешь всё по-настоящему, через себя.

Если я начинаю писать, когда всё хорошо, получается какое-то показушничество. Потому что когда хорошо, ты просто улыбаешься миру, и хранишь это счастье в себе, чтобы оно никуда не убежало. В критические моменты всегда пишется легче.

Моя мечта – переехать в Лос-Анджелес. Очень наивно, понимаю, но ничего поделать с собой не могу!