Premier
В ближайшее время премьеры не запланированы!
Диагноз-счастливое детство
07 april 2011Андрей Нестеренок сulture.novo-sibirsk.ru,06.04.2011
Не стал исключением и Обломов. Этот мечтатель и фантазёр, которому едва за тридцать, много лет был гневно обличаем всеми критиками, начиная с Белинского и Добролюбова. Для советских критиков Иван Ильич вообще был олицетворением зла: крепостник, лентяй, иждивенец, этакий эталон классово чуждого элемента. Не «пинал» его только ленивый. И отыскать в нем хоть какую-то привлекательную черту стоило немалого труда. Но Михаил Угаров смог увидеть в нем кое-что новое и не только увидеть, но и поставить диагноз словами своего персонажа. Его Обломов не просто ленив, он инфантилен, он - совершенный ребенок, с его смешными играми, запальчивым перепирательством с Захаром, неуклюжим ухаживаньем за Ольгой. Очень убедителен в этой роли Илья Катунцев. Эти бездумные глаза во время облачения, эти неловкие жесты: «Я в домике». А чтение письма? Он же просто складывает буквы, не вникая в печальный смысл… Да, физиология берет свое, но любовь, как ответственность за жизнь другого - не для него, он не созрел для такой.
Диагноз «Тотус», доктора Аркадия, сыгранного Сергеем Дроздовым не без некоторой эксцентричности, звучит для Обломова приговором. Он не изменил мечте, он изменил мечту. Его «целостность» не позволяет ему разбрасываться, отвлекаться ни на службу, ни на домашние дела, ни на чувства. Вот он, весь тут – на диване. Выросший в «холе и неге», он может только принимать. Резкая, решительная Ольга в исполнении Ларисы Чернобаевой не могла не отпугнуть его. Она даже не против попробовать свои силы и переделать Ивана Ильича, перекроить его по своей мерке, но Обломов понимает, что сил на это у него нет. Он же - ребенок, у которого было счастливое детство! Никто не учил его добиваться своего, «бороться и искать, найти и не сдаваться», вот он этого и не умеет, да и зачем ему все это? Кое-какое состояньице есть, довольно ему, ведь он же не Штольц какой-нибудь.
Только Пшеницына, с ее тихой заботой, способна быть с ним рядом. В этой роли так достоверна и последовательна Олеся Кузьбар, что, полагаю, немалая часть зрителей мужского пола поддалась ее обаянию и посмотрела на Обломова с некоторой завистью. Галибин во МХАТе изобразил ее этакой паучихой, оплетающей свою жертву. Замечательно, что Безъязыков пошел по своему пути. Уж больно жалкая добыча Иван Ильич. Что он – опора семьи, умелец-кормилец? Он не заслуживает того, чтобы на него охотились. А уж из него-то какой охотник? Одели-собрали, пошел знакомиться. Влюбился. Немного попереживал, попытался вырваться из своей стеклянной скорлупки – не удалось. Момент, когда он понимает: «НЕ УДАЛОСЬ!», становится переломным в его жизни.
Он неловко валится на диван, замирает в позе эмбриона и … начинается его путь обратно. Всё! Он «законсервировался» в своем детстве! Несколько раз он замечает: «Локоточки у Вас какие, Агафья Матвевна!» Почему? Да просто пухлые локоточки кухарки - это всё, что может увидеть пятилетний ребенок, пришедший на кухню за добавочным пирожком. Они для него – воплощение домашнего уюта, запаха и вкуса простых деликатесов, защищенности от взрослого мира, где «другие» вынуждены биться за кусок черствого хлеба. Мужчина-ребенок, которому нужна жена-нянька. Вот он ее и получает. Что за уют может создать мужик-слуга?
Роль Захара, сыгранная Александром Сидоровым с таким удовольствием и размахом, придает спектаклю даже некоторый оттенок водевиля. Захар, конечно, старается по-своему оградить барина от хлопот, но ведь он тоже вырос в Обломовке! Евгений Мардер в роли Штольца настолько узнаваем в своей деловитости, что не может не служить Обломову весьма контрастным фоном.
Очень удачны декорации – стеклянные стены, которые подчеркивают отгороженность главного героя от мира и хрупкость, ненадежность его существования.
Необходимой составляющей частью спектакля стала музыка. Не зря так боялся Иван Ильич пения Ольги: для его нежной чувствительной души «Casta diva» стала «мостиком», по которому он перешел из мира своих детских грез в мир взрослых чувств.
Нельзя не отметить режиссерской работы: действие идет так динамично и связно, так естественно в своем развитии, что пьеса смотрится на одном дыхании. Только на одном месте я споткнулся в своем восприятии: это пресловутое «нехорошее слово» Захара. Дело не в нем самом (уж в наше-то время мы привычны ко всему) – дело в том, как его Захар произносит: громко, с явным вызовом… Судя по гневной выволочке барина, для него это слышать совсем непривычно. Логичнее, если произнесено оно было бы в глубокой задумчивости, ненароком, «про себя». Тогда понятна была бы сконфуженность Захара, его испуг: «И как это у меня такое вырвалось!» Остальные шероховатости не хочется даже замечать, их вполне можно извинить – ведь это премьера!
Текст на сайте Управления культуры мэрии Новосибирска
The article mentions:
perfomances: