«Е-ЕЕ-ЕЕ!»

Premier

В ближайшее время премьеры не запланированы!

05 november 2024
Ирина Кузьмина, театральный критик из личного блога

Стиль художника – ничто иное как диалект, в рамках которого он разворачивает формы своего высказывания – примерно так звучит мысль Сьюзен Зонтаг в ее знаменитом эссе «Против интерпретации». Художественный диалект режиссера Антона Федорова слышен всегда и везде, счастье, что Юрий Погребничко (его учитель) не обучил его гладкой речи, не стал исправлять своей педагогической волей особенности произношения ученика. Режиссерская «речь» Федорова полна странностей, в ней много словесной игры, она состоит из бесконечных повторов, перепевов, междометий, веселых спотыканий, всхлипов, бурчаний, забавных завихрений, которые часто оборачивают сюжет не только абсурдистским, но еще, каким–то чудесным образом, поэтическим смыслом. Такой свободный лингвистический волюнтаризм слышен почти во всех его работах: «Петровы в гриппе», «Буковски», «Морфий», «Это не я», «Ребенок», «Чувак», «Котлован», «Мадам Бовари», «Собачье сердце» («Иваново детство» в Казанском ТЮЗе – другой язык, здесь чистая поэзия, «Вишневый сад» в Воронеже – не видела) и далее до последней премьеры в театре «Старый дом» — спектакль по «Бременским музыкантам» с отличным названием «Е–ее–ее!».

Нашим театром активно эксплуатируется еще один режиссерский «диалект» под названием «нафигачимчтопопало». И вот тут, очередной раз восхитишься тому, как Федоров виртуозно умеет придать сценическому языку такую необходимую плотность, которая не дает шанса безнадежному распаду поэтического авторского слова, свободной режиссерской импровизации и сценической реальности. Предмет художественного высказывания у него никогда не теряется.

С первой же сцены спектакля, когда в зрительном зале ты спотыкаешься о тело, видимо, хорошо «отдохнувшего» накануне лабуха, тебя сразу бьет наповал лихое и свободное обращение режиссера с культовым детским мультфильмом. Здесь Рассказчик (Андрей Сенько) выглядит как эксцентричный герой Буковски, из спектакля Федорова, поставленного в Гоголь–Центре. Бродяга с бельмом на глазу, в грязном халате и дурацкой шапке, который комментирует происходящее на сцене в пивную банку, как в микрофон, являясь голосом этого странного лагеря бездомных музыкантов–кочевников.

На пестрых коврах, покрывающих сцену, которые в сознании каждого: от обывателя до поэта – та самая «цветочная поляна», спят, греются у костра, полыхающего пикселями на экране, бренчат на гитарах, косноязычные маргиналы – самые свободные, непокорные и инфантильные. Кроме вечного драйва, пива, музыки, лав энд пис, им ничего в этой жизни не надо. Сегодняшние бременские – особый случай. Рассказать о себе внятно никто из них не умеет (тут блистают звезды «Старого дома» – Анатолий Григорьев, Тимофей Мамлин, Александр Шарафутдинов, Виталий Саянок), они говорят через музыку (удачная современная аранжировка Григория Калинина и Сергея Шайдакова знаменитых шлягеров). Словами дарить смех и радость людям – не их тема. Сегодня им сложно объяснить: кто они, откуда, где и про что живут. На вопрос Короля (Юрий Кораблин), Трубадур (очень выразительный Арсений Чудецкий) отвечает, что он коллекционер, с тем же успехом все они могут назваться тюльпановодами и саентологами. Когда Король, единственный владелец «недвижки» – фургона на колесах, уточняет – чем вы будете заниматься с принцессой кроме поцелуев? – получает маловразумительный ответ про медовый месяц, он же год, он же жизнь. Вопрос – а что дальше, дальше–то что? – повисает на соснах–великанах, проглядывающих из глубины сцены на видеопроекции.

Буквально все нынешние бременские, включая лихих разбойников (здесь самые миролюбивые панки) с их отвязной атаманшей (яркая актерская работа Анастасии Белинской), которая тоже не может произнести ни единого слова так, чтобы было хоть что–то понятно. Все, кроме Короля и Сыщика (Василий Байтенгер), чья служба и опасна, и трудна в любые времена, сегодня свой «цветочный» протест могут сформулировать одной короткой фразой – «Ни–че–го я не хочу!»... И желать только одного, как горемычная трубадурочка (Лилия Мусина), – вечного медового месяца на цветочной поляне в Neverland, в объятиях любимого, под бренчание гитар его бездомных друзей. Ждать, когда ночь пройдет, наступит утро ясное, Солнце взойдет!

«Заходящее солнце прекрасно в силу того, с чем нам приходится расставаться» – говорил Антонен Арто. Сегодня многое так хочется забыть, забыть навсегда. Расстаться. Ждать, ждать и ждать, когда ночь пройдет, наступит утро ясное, Солнце взойдет!