В театре «Старый дом» состоялась премьера – спектакль «Головлевы» по роману М. Салтыкова-Щедрина поставил режиссер Сергей Федотов.

 

Это уже третий спектакль основателя и руководителя Пермского театра «У Моста», заслуженного артиста РФ Сергея Федотова на сцене «Старого дома». Спектакли «Калека с острова Инишмаан» и «Сиротливый запад» продолжают захватывать и удивлять зрителя не первый год.

 

- Главная цель в любом спектакле – зрителя вовлечь, зрителя удивить, - рассказывал режиссер накануне премьеры. – Для меня спектакль – это обязательно психологический гротеск. Это обязательно мощная атмосфера. Атмосфера – это энергетика, которая излучается из артиста и всех в это электрическое поле затягивает.

 

Удивить зрителя – в понимании Федотова – это именно чтобы у него побежали по коже мурашки, вспотели ладони, в горле встал комок, заныло под ложечкой… Будь постановка хоть какая распостмодернистская, если зрителя как следует не шарахнуло «током» от происходящего на сцене, все зря!

 

Режиссер, поставивший у себя в театре «всего Гоголя», несколько спектаклей по Достоевскому и Булгакову и создавший, по его определению, мистический театр, впервые открыл для себя Салтыкова-Щедрина... в Новосибирске.

 

- Предложение поставить «Головлевых» шло от театра, и они мне открыли великого, гениального русского писателя, он очень мистический, странный. Вообще я на репетициях только понял, что он мой автор, - признался журналистам Сергей Федотов.

 

«Мистический театр» Федотова – не более чем модный лейбл для ориентации искушенного театрала. На самом деле режиссер делает русский психологический театр, опираясь на систему Михаила Чехова и Станиславского.

 

Вот и семейная хроника Головлевых разворачивается в деревенском помещичьем доме позапрошлого века, искусно воссозданной художником Алексеем Лобановым. 

 

Страшен и горек писатель Щедрин, хоть и читать его весело. Страшно и весело смотреть спектакль «Головлевы»: таинственно поскрипывают половицы, жутковато завывает ветер, скользящей тенью мелькает Улитушка (Валентина Ворошилова), скоморошествует Владимир Михайлович (Ян Латышев), хороводятся мертвые души…

 

События спрессовались в один длинный, почти хармсовский некролог с «вываливающимися старушками»: жил – умер, жил – умер. На сцене разворачиваются семейные хроники Головлевых, история распада и вырождения русской дворянской семьи. Это непрерывный диалог живых и мертвых, в семье, где никто никого не слышит, не любит и не понимает.

 

Хозяйка имения – Арина Петровна (засл. артистка РФ Вера Сергеева) – начало и конец всего в этом головлевском мире. Мать четверых детей, жена никчемного мужа, владелица четырех тысяч душ и «властительница дум». Ей и вправду кажется, что ей принадлежит все в пределах ее семейных владений – и деревни с крестьянами, и амбары с добром, и дела и помыслы ее детей и внуков.

 

Попечение о благополучии семьи никак не учитывает ничьих желаний, дети ее изначально – «постылые»: Степку презирает, Порфирия опасается, Павла игнорирует, дочь Анну не ставит ни во что. Сидит эта диктатор-управительница, пересчитывает души и доходы, гордыню свою предпринимательскую лелеет. А во имя чего это все? Разве может быть для матери более благая цель, чем здоровье и счастье собственных детей? Деньги? Много денег?

 

Но вот страшную истину выводят Щедрин и Федотов из этой семейной отечественной истории: ни с деньгами, ни без денег никакого счастья не светит. И сколько ни осеняй лоб крестом, хоть башку расшиби, если Бога нет в душе, то ничего и не будет. Ибо Бог есть любовь, а любви в головлевском пространстве почти не существует. Она едва пробивается – в родительском участии отца к Степке-балбесу, в детской привязанности друг к другу сироток Анниньки и Любиньки, Пети и Володи…

 

Потребность в любви – естественное человеческое свойство. А если ее нет, то и жизнь не получается! Жизнь уже на стадии жизни превращается в смерть. А жить-то им хочется. И жить, и любить. Каждый из героев словно пытается проявить свой протест против тотальной «нелюбви».

 

У Степана (засл. артист РФ Леонид Иванов) он выражается в пьянстве и мотовстве. Абсолютно никчемный, но бесконечно трогательный (этот его «осклизлый огурчик» просто вышибает слезу!), в конце концов и он пробуждает в Арине Петровне забытые материнские чувства, но слишком поздно. Эта сцена – одна из самых пронзительных в спектакле.

 

У Павла (Тимофей Мамлин) протест проявляется в нелюдимости. Хотя он по сути добрый (опальному братцу табачку подкинул, мать пригрел, а она на него и не рассчитывала), но такой же никчемный, и нет ему места на этом свете.

 

Муж Арины Петровны нашел свою нишу в пьянстве и шутовстве («Меня сам Барков благословил!»). Потрясающе достоверные в «подростковом дебилизме» сыновья Иудушки Петя (Виталий Саянок) и Володя (Станислав Кочетков) пытаются противостоять отцу, делая ему мелкие пакости. Сиротки Аннинька (Софья Васильева) и Любинька (Наталья Серкова) готовы на что угодно, даже на панель, чтобы вырваться из постылого гнезда.

 

И лишь Иудушка (Анатолий Григорьев) словно бы сам источает эту бесконечную любовь – к матушке приласкается, и только из любви к ближним своим (истолкованной по его разумению) оберет их до нитки, пустит по миру, доведет до самоубийства и каторги. Одного только, кажется, боится – маменькиного проклятия.

 

И Арина Петровна, воздев руки, как Родина-мать, издает отчаянный вопль: «Проклинаю!». «Проклинаю!» - кажется, звучит по всем российским пажитям. Дети ее – постылые, сотни лет бьются в тенетах материнской нелюбви, растрачивая нехитрое или нехилое наследство и изводя генетический фонд под корень…

 

«Где все?» - потерянно восклицает Иудушка в финале. И некому простить его… Мертвые души никуда не уходят из Головлева, потому что здесь никто не просил прощения и никто не прощен. А «позади мертвых душ» – живых не видно…