Кошмар сбывшихся желаний

17 january 2011
Ирина Ульянина Новая Сибирь, 04.04.08

---

Так в свое время, 12 лет назад, в Новосибирске случилось с дебютной постановкой никому не известного тогда Дмитрия Чернякова «Козий остров» по пьесе Уго Бетти на Малой сцене «Красного факела». Это была очевидная победа новаций, имеющих прямое отношение к актуальному искусству, над рутиной традиционного репертуарного театра (имеется в виду не конкретно «КФ», как раз пребывавший на достойном творческом уровне, а общая тенденция отставания театра от времени, контекста жизни). Тогда за считанные 20 дней репетиций актеры совершили рывок в профессиональном развитии, освоив принципиально иной язык и способ сценического существования, а 26 зрителей, поместившихся за пределами выгородки и, согласно замыслу Чернякова, выступившего сценографом, подсматривая действие из узких оконцев, почти что замочных скважин, испытали культурологический шок.

Нечто подобное произошло в другом новосибирском драмтеатре — «Старом доме» — весной 2008 года, на премьере «Терезы Ракен» Эмиля Золя, выпущенной за рекордно короткий срок в 17 дней режиссером из Грузии Автандилом Варсимашвили. Нет, он не изобрел принципиально новых форм, но проявил отменный вкус и сумел настолько вдохновить своим замыслом пятерых исполнителей ролей, что они явили блестящую ансамблевую слаженность и ту степень актерской самоотверженности, которая отменяет какие-либо штампы. Более того, Варсимашвили открыл новую звезду — молодую актрису Ларису Решетько, вдохновенно воплотившую заглавную героиню, сложнейший образ.
Название инсценировки раннего романа Эмиля Золя «Тереза Ракен», написанного в 1867 году и открывшего серию его скандально знаменитых натуралистических опусов, достаточно редко встречается в афишах и российских, и зарубежных театров. Известно, что лавры в образе Терезы снискала легендарная Элеонора Дузе в Неаполе, а сравнительно недавно этот материал воплотил Вениамин Фильштинский в рижском театре «Дайлас». Разумеется, сегодняшнего зрителя шокировать натурализмом эротических сцен невозможно, его, запрессованного колоссальным потоком негативной информации, жестокости и насилия по телевидению, кажется, вообще уже ничем не пронять. Однако премьерный спектакль «Старого дома» с жанровым подзаголовком «история роковой любви» расшевелил коросту душевной черствости, вызвал неподдельную взволнованность зала.

Тереза Ракен» по эстетике близка к кино, что проявлено в стремительном ритме, динамичной смене визуального ряда, «крупных планах» монологов, используемом эффекте рапида, даже в световой партитуре. И начинается действие энергично, минуя длинноты пролога, как первые кадры фильма, мелькающие между титров. На сцене почти одновременно появляются все персонажи, проявляются их характеры и взаимоотношения. Умудренный и прозорливый полицейский комиссар господин Мишо (актер Александр Сидоров) явно симпатизирует добродетельной госпоже Ракен (народная артистка РФ Халида Иванова), а та мягко, но непреклонно уклоняется от робких ухаживаний, поскольку материнский инстинкт в ней сильней женского естества. С умилением, трепетом и, судя по заученным интонациям, наверное, в сто первый раз она рассказывает незадачливому поклоннику, как вырвала своего бедного болезненного сына Камилла из лап смерти и благоразумно женила на удочеренной сиротке Терезе. Андрей Бутрин играет Камилла так, что сердце сжимается от жалости: нелепый, неуклюжий, он очень старается, как говорят американцы, be nice, и сам себя стесняется, терзая атмосферу неприятным нервическим смехом, лихорадочными жестикуляциями. Друг детства, нищий, но самоуверенный, наделенный мужской статью художник Лоран (актер Владимир Борисов) — его прямая противоположность. Неудивительно, что красавица Тереза, принужденная «полуживого забавлять», оставаться девственницей при замужнем статусе, вспыхивает от страсти. Актриса очень достоверно краснеет и бледнеет, глаза ее горят, как у мартовской кошки.

Казалось бы, развязка истории абсолютно предсказуема уже в ее начале: уж чего-чего, а триллеров о любовных треугольниках, где двое избавляются от третьего, чтобы обрести свободу и деньги, мы видели предостаточно. Однако за развитием действия следишь с не ослабевающим, а с нарастающим напряжением. Потому что спектакль отнюдь не развлекательный пустячок о корыстных махинациях, а глубокая психологическая драма об испытаниях души, о победе человеческого духа над звериными инстинктами.
Сценограф Мирони Швелидзе (постоянный соавтор Роберта Стуруа, главный художник Тбилисского академического театра драмы имени Шота Руставели) организовал пространство двумя подвижными платформами, где лаконичными средствами создал интерьер гостиной в доме госпожи Ракен и убранство супружеской спальни, превращенной Терезой в альков адюльтера и преступного замысла. Каждая деталь обстановки несет смысловую нагрузку. Абажур — символ семейного уюта — декорирован изысканным черным кружевом, похожим на вдовью вуаль, в чем угадывается знак грядущей, неотвратимой трагедии. Лоскутное покрывало собрано из деликатного шелка, гладкого атласа, нарядно посверкивающей парчи — из достатка и неги, присутствующих в обиходе респектабельных буржуа, в том мире, приличиями которого пренебрегла героиня. Сильнейший фрагмент первого акта — сцены роковой прогулки участников треугольника. Платформы оборачиваются речными берегами, на одном из них застыла с немигающим взглядом охваченная тревогой мамаша Ракен. Занавеси между платформами колышутся, подобно речной воде, куда на рапиде (как в замедленной киносъемке) выплывает лодка. Тереза и Лоран сжали губы в решимости, бедняга Камилл пытается имитировать беззаботность, беспечность. Дальше — мрак. И через минуту в лодке только пара любовников, у которых совершенно помертвевшие лица. Убийство делает их живыми покойниками. Второе действие открывается свадьбой и оборачивается непрекращающимся кошмаром сбывшихся желаний. Актерский ансамбль живописует его в таких подробностях, что буквально мурашки по коже…

Высокий эмоциональный градус постановке придает и музыкальное оформление, осуществленное режиссером Варсимашвили. Он использует всего две темы — щемящую лирическую мелодию Элены Караянду (современного греческого композитора), подобную утонченной красоте Терезы, и темпераментную, заразительную танцевальную композицию Курта Вейля. Она воспринимается то пляской жизни, то зловещей пляской смерти, в чем есть художественная правда, ведь существуют лишь жизнь и смерть, а в промежутках между ними — любовь, посланная и как великое счастье, и как великое испытание.

Успех премьеры «Терезы Ракен», безусловно, напрямую связан с позицией директора «Старого дома» Антониды Гореявчевой, сделавшей ставку на приглашение достойных мастеров режиссуры. Сейчас приступил к репетициям известный режиссер из Литвы Линас Зайкявичюс — он ставит собственную инсценировку рассказов Чехова о любви. А в мае в «Старом доме» ждут Кшиштофа Занусси, его премьера откроет новый сезон.

---

The article mentions:

perfomances:

• Тереза Ракен