Знаменитая трагедия Шекспира говорит современным языком на сцене Старого дома. Это новый перевод бессмертной классики, который бросает вызов нашей эпохе. Так что, пошумим?

 

Sociopath/Гамлет — спектакль в Старом доме.

В нём есть сила, грубость, энергия, воля.

Быть может, зритель не поймёт этой шутки

Про грубые нравы, про жестокость и власть,

Про Клавдия ― дядю, у которого к власти страсть.

Про «типа Гамлета» в чёрных одежах,

Что рефлексируя зачитывает реп в надежде

Быть услышанным, понятым и разоблачить всех.

Здесь сцена как клетка ― выхода нет.

Текст в хаосе мчится, меркнет искусственный свет.

Проекция слов в «клетке» со всех сторон

Со светом холодным рождают объём.

Актёры по очереди перед нами на сцене.

«Типа Гертруда» ― мать на двухколёсном скейте.

Она в печали, в раскаянии, как говорит сноска,

На ней чёрное платье, и крылья из плеч режут воздух

Остро. Она важная птица, чтобы просто ходить,

Без колебаний соглашается сына убить.

Надменность и холод марионетки,

Ею муж новый крутит в чёртовой клетке из сетки.

Клавдий считает, что вокруг дураки,

А Гамлет ― мямля, ему опасно здесь жить.

«Всю историю человечество херачит друг друга»,

И он не удержится, если Гамлет нарвётся.

И без этого бэтмена на минималках

Проблем полон рот, забот немало

Клавдий кидает:

«Из-за таких как ты, забывают, какая у нас нация

Но ничего, патриотов выявит мобилизация».

Дядюшка брызжет язвами слов. Сепарация ―

Вот как называются гамлетовские провокации.

А Гамлет у нас свободная птица,

Не как мать, совсем птенчик, редкая единица.

Он настолько свободен, что не представляет, что с ним будет

Через день, через год, сквозь поколение судеб.

Он в поисках правды, он ищет ответ

«Быть или не быть», тьма или свет.

Он видит лишь тупость в глазах оппонентов

Бросает Офелию, девушку сердца.

Она с описания парня легка и мечтательна,

В её волосах огоньки-светлячки, но она и понятия

Не имеет, что скажет матери Гамлета,

Который отверг её за глупость, наивность, фантазии.

Погасли лампочки в голове. Что за наказание?

Сумасшествие любимого, гертрудовы «люби его!» приказания.

Марионетка марионетки ― двойная заложница,

Легко догадаться, чем для неё всё закончится.

Страсти на сцене кипят, накаляется

Конфликт между Клавдием дядей и племянником.

Реп-баттл звучит как признание

Властолюбия Клавдия, асоциальности Гамлета.

Он разоблачает дядины нравы, грязные мысли,

Пошлость и скверность, тупость, преступность.

Король кичится своей силой и мужеством,

Маскулинности идеал, прямолинейной ублюдкости.

Его слова к Гамлету — угрозы в стиле:

«Я могу посадить на срок, из которого не выходили.

Дракон не один, с ним миллионы. Почему?

Всё потому, что все лежали на диване и вели инсту,

Где каждый день против власти с каждого по посту»

А актёры всё дальше: «Мы в тюрьме из четвёртой стены замкнутой вкруг».

Пасхалка такая ― им не достучаться до зрителя,

Но всё понятно, хочется спрятаться, скрыться, сбежать,

Плакать от бессилия. Ты видишь себя недовольного всеми,

И сказка на сцене ― ужас на деле.

Мы все в этой клетке становимся крысами,

Глазами Гамлета видим экзистенциальный кризис.

Здесь слово ― оружие пострашнее шпаги,

А поединки чести перерастают в драки.

Этот спектакль про вечную битву пороков,

Про человеческий гнев, разврат, тщеславие, самообман

Болезнь всего общества, тотальный дурман,

Что «все умрут, а я останусь» ― неправда,

И решаются конфликты сейчас не реп-баттлами,

А танками, пушками и автоматами.

Но это лирика, из гамлетовских речей

Мы слышим, что всегда будет время покормить червей.

Актёры за сеткой, но в них такая свобода.

Свобода выражения, действия, слова,

Невольно чувствуешь в клетке себя содрогаясь

И понимаешь, что смотришь не просто спектакль.

Это соединение рока судьбы, мгновенной случайности,

Законов вечности вперемешку с крайностью.

Это путаница между чёрным и белым, вечным и скоротечным,

Отвратительным и безупречным, безжалостным и человечным.

А в конце «быть или…» обрывается, занавес, всё прекращается…

 

Но строки великого гения сами несутся в тебе:

«Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться»

 

Редактор: Елена Рощупкина

Иллюстрация: Кирилл Ручьев