Мимолетный сон подопытной мыши
10 october 2024Екатерина Соловьева Собака.ру
Театр «Старый дом» открыл новый сезон июньской премьерой – спектаклем Андрея Гончарова по мотивам культового романа Дэниела Киза «Цветы для Элджернона». Режиссер сосредоточился на теме памяти и самоопределения – и создал на сцене притягательный и хрупкий мир, цветной, как калейдоскоп, эфемерный, как сновидение.
Почти каждый из нас задается вопросами «Кто я? Каково мое место в мире?». Пытается ответить на них и Чарли Гордон – мойщик полов с ментальными нарушениями, который стал участником эксперимента по повышению интеллекта. Ему даруется «новая жизнь», в которой предстоит осознать себя, принять и непростое прошлое, и грядущую катастрофу.
Для режиссера важны в первую очередь воспоминания Чарли, его попытки отстоять себя прошлого перед профессорами, воспринимающими его как творение только их рук, и воспоминания о родителях, однажды сбывших подальше «неудачного» ребенка. Спектакль – чередование сцен настоящего и флэшбеков из прошлого, помогающих герою искать ответы на вопросы. Чарли играет актер Виталий Саянок, с легкостью переключающийся между временными пластами и разными состояниями ума, несмотря на коллажность повествования. А за иронию, слом четвертой стены и «флэшфорварды» – сюжетную линию, которая дает понять, что ждет Чарли, – отвечает Элджернон (Арсений Чудецкий) – мышь, которая в какой-то момент незаметно становится человеком.
На идею пространства памяти и опыта отлично работает сценография Константина Соловьева: всевозможные ящики-трансформеры, организующие воспоминания, стена-доска, которая, как сознание главного героя, наполняется новыми надписями, цветовые акценты, создающие ощущение ирреальности.
Повествование спектакля нелинейное, а некоторые сюжетные линии из романа опущены или даны впроброс, из-за чего кажется, что те, кто не читал книгу, рискуют не
понять, что происходит на сцене. Очень условно очерчена романтическая линия любви с нежной и неуклюжей Алисой Кинниан (нетипичная роль Анастасии Белинской), которой не под силу угнаться за бывшим учеником. Мало времени уделено и угасанию главного героя – в избранной парадигме оно дано скорее логичным финалом,
как завершение яркого сновидения, именовавшегося жизнью.
«Я – чернозем», – пересказывает Чарли перед операцией жестокие слова медсестры. Наша память зыбка, а время мимолетно утекает сквозь пальцы, и мы, в сущности, мало чем отличны от главного героя, разве что времени на поиск себя у нас больше. Несмотря на трагический конец, ощущения разбитости после просмотра не остается. Стоила ли эта вспышка самосознания того, чтобы ее прожить? Ответ Чарли – да: «Я рат што у меня был второй шанс». И в быстротечности этой вспышки есть своя хрупкая красота.
НАША ПАМЯТЬ ЗЫБКА,
А ВРЕМЯ МИМОЛЕТНО УТЕКАЕТ СКВОЗЬ
ПАЛЬЦЫ, И МЫ, В СУЩНОСТИ, МАЛО ЧЕМ ОТЛИЧНЫ ОТ ГЛАВНОГО
ГЕРОЯ, РАЗВЕ ЧТО ВРЕМЕНИ НА ПОИСК СЕБЯ
У НАС БОЛЬШЕ
The article mentions:
Peoples:
perfomances: