ОТ АНТИЧНОСТИ ДО НАШИХ ДНЕЙ, ОТ ИТАЛИИ ДО НОВОСИБИРСКА

06 november 2012
Юлия Ионова Театрон

---

Поставлен итальянским режиссеров, мэтром европейского театрального авангарда Антонио Лателло. Поставлен в театре "Старый дом" в городе Новосибирске – во многих смыслах центре восточной части нашей страны. Поставлен всего за месяц. Месяц непрерывной работы с раннего утра и до вечера без выходных и праздников.  

В спектакле три части, которые в общей сложности идут почти пять часов с двумя антрактами. Но зрительный зал полон до самого конца действия. Актеров всего девять, и все они постоянно на сцене, под прицелом зрительских глаз.

Театр подал заявку на участие в конкурсе "Золотая" маска" - 2013, благодаря чему в середине октября московские зрители смогли увидеть эту яркую актуальную эксцентрическую постановку в Центре Мейерхольда.

Пьесы Еврипида – материал непростой и нетривиальный. Реальные человеческие характеры, а не идеальные герои, во всей своей противоречивости, несовершенстве и обаянии. А над ними, с одной стороны, боги и Судьба, с другой, общество, традиции и долг. И есть они сами, со своими желаниями, чувствами, сожалениями, обидами. И главное – с острой необходимостью внутреннего выбора. И нужно понимать, что это не русская литература, здесь нет опоры на милосердие, добро, любовь к ближнему, самопожертвование. Здесь нет и разговора о душе, о ее бессмертии, о рае и аде. Древние греки живут в мире, где боги постоянно демонстрируют свое могущество через природу или вполне конкретные аспекты человеческого бытия – охоту, науку, красоту, войны. Эти высшие силы определяют течение жизни на земле, могут быть справедливыми, а могут и непредсказуемыми в своем самодурстве. Именно с таким миропониманием живут дети царя Агамемнона – Электра, Орест и Ифигения. Также как Еврипид и его современники.

 

Конечно, постановка итальянского режиссера отличается от того, что привык видеть российский зритель. В спектакле крайне важны внешние действия, форма. Удивительно, что могут делать артисты со своим телом, как умеют координировать сложные движения, речь и актерские задачи. Во время своих эмоционально напряженных диалогов они стоят на голове, прыгают, бросают друг другу табуретки. И при этом они органичны и выразительны, во внутренней жизни их героев не найти пустот.

Приемы в постановке задействованы самые неординарные. Например, в "Оресте" кульминационные события – убийство Елены и шантаж Менелая – происходят в режиме старого немого кино, со всей его комичностью, утрированными и слегка ускоренными движениями. Лишь одна условность – картинка не черно-белая. Киноэффект на сцене рождается из особой пластики и мимики артистов, света и характерной музыки. И так во всем: точная передача переживаний героев, внимательное следование сюжету – в интересной форме, на пределе эмоций и физических возможностей.

Успех постановки во многом зависит от режиссера. О работе с Антонио Лателло рассказывают артисты.

Олеся Кузьбар (Ифигения): "Это было большим творческим и человеческим счастьем. Он очень одухотворенный, глубокий, мудрый, добрый, какой-то абсолютный! Есть режиссеры, которые могут тебя подавлять, оскорблять даже. У него никогда этого нет, тебя полностью принимают как личность. Важно, что все свои знания, все, что мы умели по школе, мы смогли включить в работу над спектаклем. Просто использовать их, а не начинать с чистого листа. Это невероятная редкость".

 

Георгий Болонев (Пилат): "Он не гений, даже далеко не гений, он просто внимателен к тонкостям, которые сейчас многие режиссеры пробрасывают, забывают. Мы начинали с очень банальных вещей, с этюдов. Но весь этот спектакль – это и есть этюды. Физически было сложно. Для начала репетиции нормальное время – одиннадцать часов утра. Антонио обязывал нас приходить к восьми, час разогреваться. В девять часов ровно мы все должны стоять на площадке уже готовые. И нас ждал еще час разогрева с режиссером по пластике".

Анатолий Григорьев (Орест): "Он нас сначала сделал командой, а потом уже принялся за спектакль. Все тренинги были даже не на "физику", а на сплочение. Работая над постановкой, он давал нам задачи, которые мы не всегда понимали, но у нас не было внутреннего отказа. Скажет, кидайте табуретки. Если хотите, внутри оправдайте. Он создает форму, причем отличную форму. Дальше мы, актеры, должны ее заполнять какими-то внутренними переживаниями".

 

Сам Антонио Лателло, режиссер спектакля, о своей работе говорит так: "Мы буквально начинали с нуля, все рождалось в процессе работы. Через пластические этюды и зарисовки артисты и режиссер, говорящие на разных языках, пытались найти канву повествования, чтобы раскрыть картину взаимоотношений персонажей классической греческой трагедии. Сначала мы работали над тем, чтобы научиться слушать и строить тело. Как только тело будет готово, мы выпустим слово. Античные трагедии — это основа основ, грамматика европейской культуры, открывающая в актерах слух и взгляд. Еврипид позволяет отбросить незначительные детали и начать с алфавита. Он не пишет о геройствах. Он — трагик, который начал двигаться от чистой трагедии к человеческой комедии. Его герои не полностью покорные судьбе и богам образы, а люди, которые сами выбирают свой путь. Именно поэтому тексты Еврипида сегодня важны: ведь в них говорится о фундаментальных по отношению к человеку вещах".

В спектакле много юмора. В этом смысле режиссеру пришлось довериться тем людям, которые понимают тонкости русского языка. Ведь юмор всегда национально обусловлен. "В нашем спектакле юмор очень важен, - говорит Георгий Болонев. – Юмор, в первую очередь расслабляет зал, располагает к тебе зрителей. Они перестают искать какие-то смыслы, просто отпускают себя и начинают ловить кайф. Так же как и ты на сцене".

Юмор и остроумие, и неожиданные смысловые акценты проявляются еще и в том, что в античной истории вдруг обнаруживаются символы свободы (и псевдосвободы) нашего времени – Че Гевара, супергерои из американских комиксов. У Ифигении, героини Олеси Кузьбар, проявляются черты Мерлин Монро. Нужно понимать, это лишь намек на образ, некий штрих, но не пародия. «Смысл в том, что эта женщина вопреки своим сложностям и, в общем-то, трагедии в жизни, научилась улыбаться. Я читала ее дневники. Ведь то, что мы видим на экране и в дневниках – два абсолютно разных человека, – говорит Олеся. – Я думаю, Антонио волнует положение в Америке. Но он же совершенно не знает Россию. Наверное, если бы он пожил здесь, он бы знал, о чем рассказать. У нас ведь тоже такие проблемы со свободой – свободой выбора, свободой мнения, свободой самовыражения».

Молодая талантливая актриса Олеся Кузьбар в 2009 году окончила Школу-студию МХАТ, курс Константина Райкина. В незнакомый для себя Новосибирск поехала, потому что не было стоящих предложений в Москве, а хотелось работать, играть роли, а не заниматься чем-то посторонним. "Мне нужен был репертуарный театр, я это понимала. Поехала за профессией, чтобы не потерять то, что имеешь, чтобы был постоянный тренинг, работа и рост". И вот с "Трилогией" она снова на московской площадке, как и два года назад, предана своему делу. Все артисты, занятые в спектакле, работают с полной отдачей. И в этом еще один секрет успеха постановки.Новосибирский драматический театр "Старый дом" с честью выдержал свой экзамен: спектакль приняли, высоко оценили и, наверняка, запомнили. Но нужно сказать, что провинциальным театрам в принципе не так просто прорваться на гастроли или фестиваль в Москву. На их пути – зрительская предубежденность и бюрократические препоны. Они ездят за рубеж намного чаще, чем в родную столицу. "Провинциальному театру куда-то нужно тянуться, чтобы показать: он еще жив! Иначе он задохнется, заглохнет, – говорит Георгий Болонев. – Сейчас в театре вообще очень сложно чем-то удивить человека. Мы настолько напичканы информацией из телевидения, из Интернета. Мы столько уже видели, столько слышали. Вытесняют театр все эти инновации, технологии, открытый доступ к любой информации. И мало, кто понимает, что театр – это не про информацию, это общение на уровне души".

---

The article mentions:

perfomances:

• Трилогия. Электра. Орест. Ифигения в Тавриде