Скасска

10 november 2025
Блог Кирилла Краснова

---

Я впервые знакомлюсь с творчеством режиссера Арсения Мещерякова, но постановки текстов Даниила Хармса всегда притягивают словно таинственный магнит. Также интересно было посмотреть, есть ли в почерке молодого режиссёра, ученика Андрея Могучего, отголоски эстетики мэтра. Перед нами спектакль «Скасска» по мотивам рассказов «Случаи». Заявленная с умышленной опечаткой в названии и змеиной удвоенной «С», она с первой минуты даёт понять: доброй сказки не будет. Что же в итоге получилось: русский Пенивайз или цирковое шоу с циничными клоунами убийцами? - давайте разбираться.

 

 

Всё начинается в полной темноте с голоса, доносящегося со сцены: «Что здесь? Здесь ничего нет. Темно и ничего не видно». Сцена представляет собой абсолютный нуль, чёрную дыру. Из неё, выхваченные контровым светом, как призраки из небытия, являются персонажи. Они – главный и единственный декор этого мира. Визуально это клоуны, но не уютные цирковые, а словно сошедшие с фрески Дантова ада: короткие штаны, нелепые жилетки, грим, не скрывающий, а обнажающий неестественность лиц. Это не маски архетипы, как в dell'arte, это инструменты последовательной дегуманизации. Актёр здесь – не человек, а функция, сменная деталь в механизме абсурда. Для каждой новой истории они меняют грим, надевают колпачки, меняют перчатки, демонстрируя, что личина в этом мире – величина непостоянная и незначительная.

 

 

Пластика действа отточена до механического совершенства. Это чистая биомеханика, возведённая в абсолют: рубленые движения, фиксированные амплитуды, ломаные позы. Но правильнее было бы назвать это инфернальной пластикой, рождённой не в мастерской, а в самых тёмных углах подсознания. Персонажи – заводные куклы, чья заведённость вот-вот закончится. Их взаимодействие построено на принципах клоунады, но злой, циничной. Один с шариком в колпаке – наивный дурак, другой, сгорбленный, с клюкой – злой разрушитель. Удар, и шарик лопнут. Никаких эмоций. Только оторванная верёвочка в руке и пустота во взгляде. Это и есть квинтэссенция хармсовского мира: насилие как будничный жест, равнодушие как норма, цинизм как смысл существования.

 

 

Аскетичность – не наследство Могучего, а осознанный выбор. Но вот создание цельного, продуманного мира со своей жесткой формой, не похожего ни на что привычное, – это в Мещерякове, безусловно, от школы учителя. Его мир – чёрный ящик сцены, где единственные координаты задаются светом прожектора, высвечивающего клоуна мучителя, как на арене цирка ада. Зелёный, жёлтый, белый – свет здесь не рисует эмоции, он лишь включает и выключает ячейки реальности. Всё это действо можно было бы назвать хтонической оперой. Ни один эпизод не проходит в тишине. Музыка – не саундтрек, а звуковой газ, не дающий зрителю опомниться и сосредоточиться. Она не акцентирует драму, а создаёт акустический фон, давящий на психику. Это среда обитания кошмара, в которой тонут и персонажи, и зритель.

 

 

В основе лежат преимущественно длинные рассказы из цикла «Случаи». Короткие, анекдотичные, почти вычеркнуты. Мещерякову важнее не констатация абсурда, а процесс его разворачивания, возможность дать персонажу раскрыться, а зрителю – больше погрузиться в повествование. И здесь проступает ещё один пласт – злая сатира. Внешне комичные ситуации подаются так, что смех застревает в горле. Это не юмор, а насмешка, жестокое и точное насмехательство над самой человеческой природой, над нашей верой в логику и доброту.

 

 

Ключ к пониманию последующих событий даёт яркий эпизод в самом начале: «Семен Семенович, надев очки, смотрит на сосну и видит: на сосне сидит мужик и показывает ему кулак». Весь спектакль – это и есть такие «очки абсурда», которые предлагают надеть нам. А что, если это не иллюзия? Что, если, сняв их после финала, мы просто вернемся в свой мир, ненадолго избавившись от этого жуткого сна? Но главный вопрос: не проникли ли эти кошмары взрослого человека, в котором умереть очень просто, где через твое тело просто перешагнут, где ты никогда не увидишь сочувствия, а только злую ухмылку, в наш современный мир, где своя рубашка ближе к телу?

 

 

«Скасска» – это не про страх. Это про равнодушие, возведённое в систему. Это про наш мир, где человек упал на улице, а десять прохожих снимают это на телефон, но никто не подходит. Хармсовская «хтонь» оказалась пророческой картой современности. Мещеряков не просто инсценирует тексты – он создаёт работающую модель вселенной, где царит холодный, циничный и безупречно отлаженный абсурд. После спектакля не хочется аплодировать. Хочется молча выйти и проверить, не грозится ли кто-нибудь вам кулаком с ближайшего дерева.

 

 

---

The article mentions:

Peoples:

• Арсений Мещеряков

perfomances:

• Скасска