«Sociopath» атакует

Premier

В ближайшее время премьеры не запланированы!

15 april 2018
Марина Шабанова Ведомости Законодательного Собрания Новосибирской области

Главный режиссёр театра Андрей Прикотенко осуществил постановку, ещё до выхода вызвавшую большой ажиотаж. Интерес подогрели тест «Театральный социопат ли ты?», запущенный в соцсетях, грамотная маркетинговая кампания и глобальные преобразования в самом театре. Взяв за основу сюжет «Гамлета», Андрей Прикотенко написал собственный текст, придав ему новые смыслы. Действие происходит в игре, созданной героем «типа Гамлет» (Анатолий Григорьев) в своём смартфоне или в голове. Подобно демиургу, он расписывает условия игры, представляя персонажей; описывает характеры, препарируя их; задаёт неудобные вопросы: «что происходит с этим миром, что с ним не так». Он живёт с ощущением «надвигающейся катастрофы, приближающегося конца».

Гамлет Андрея Прикотенко — прямое следствие Онегина, Печорина; наконец, Зилова — «персонажа, который переродился в социопата — человека, уставшего рефлексировать по поводу несовершенства человеческой природы, несовершенства окружающего мира, — он интересен только сам себе, внутри своего собственного мира, и совершенно бесчувственен к окружающему», — как заметил в интервью «Ведомостям» режиссёр. Единственный персонаж, который безоговорочно принимает и любит героя — Офелия (София Васильева), трепетная, бессловесная, попавшая в его орбиту комета и растаявшая в ней, — погибает, но это не особенно расстраивает Гамлета: скорее, он получает облегчение. И мать — Лариса Чернобаева (Гертруда), летающая на гироскутере, «как пух, принимая всё, как должное», с прямой роботоподобной спиной, не желающая слышать сына, — не вызывает его сочувствия. «Так запутаться в этой жизни, иметь много, захотеть ещё чуть-чуть и потерять всё — это так по-человечески…» — говорит ей в спину Гамлет. И дело даже не в мести за отца. Ему претит здоровый, здравый, спортивный, довольный жизнью нынешний муж матери и его дядя — Клавдий (Ян Латышев). Тот, в свою очередь, заводится от одного присутствия племянника: «Я не могу успокоиться, потому что его взгляд попадает в самое моё сердце…»

При всей технической сложности спектакль рождался в условиях свободы, предоставленной режиссёром, при этом умело им направляемой. Повторение следовало за повторением, пока актёр не осваивал каждый жест, делая его своим. От того — что ни роль, то яркий образ. Здесь и особая пластика Полония (Тимофея Мамлина) и сиамская схожесть парочки друзей (Александр Вострухин, Станислав Кочетков).

«Sociopath» («Гамлет») Андрея Прикотенко — в котором гармонично звучит знакомый текст в переводе Бориса Пастернака, куда вплетается Oxxxymiron, где прорываются речитативы самих актёров — можно «растащить на фразы», настолько точно он передаёт интонации времени, хотя порой и ошеломляет излишней прямотой… «Я вышел на сцену прямиком из плаценты», — выбрасывает из себя Гамлет. «Я больше всего боюсь, что боюсь его, — говорит Клавдий, а затем поправляется, — то есть я могу что-нибудь такое выкинуть...» Или он же: «Хотели что-то выстроить особенное, в итоге как всегда друг друга перерезали».

Герои в костюмах фехтовальщиков, в центре зала — клетка-ринг, свободная рассадка зрителей. Сценография спектакля (художник-постановщик — Ольга Шаишмелашвили) играет на идею: жизнь для Гамлета — вечный поединок. Клетка-ринг — одновременно и пространство игры, и «вселенная в ореховой скорлупе» по мысли Стивена Хокинга, которому посвящён спектакль, и дуализм сущего, и вечный диалог человека с собственным «я».

Спектакль захватывает с первых минут. Герои говорят речитативом, темп нарастает, всё сильнее закручивая в водоворот сюжета. Мощное, сильное действие в стиле хип-хоп насыщенно — каждый момент несёт много заряженных смыслов и символов. «Нам важно завлечь зрителя быстрыми переходами — сменой сцен, света, видео. В рэпе есть такой термин "идёт атака". Мы хотели по-хорошему атаковать зрителя. Чтобы он был с нами, чтобы он был на нашей стороне, чтобы он не скучал», — говорит Анатолий Григорьев.

Центральный поединок Гамлета (в чёрных одеждах) и Клавдия (в белых) превращается в баттл, беспощадный и ироничный, в нём сталкиваются два мировоззрения. Клавдий: «Оглянись на реальную жизнь и ты увидишь, что той нравственной шкалы, по которой ты меряешь, больше нет. Классно, конечно, быть последним романтиком. Но романтизм итак уже изрядно навредил человечеству. Мы только успокоились, только стали любить простые потребности — еду, женщин, сон, — как вдруг, откуда ни возьмись, появляется рыцарь на белом коне…» Гамлет: «Злу противостоять — стоять напротив, на своём на “против” настоять… Противостоять гниющим на вершине власти; тем, кто любит бабки и преклонение; тем, кто пишет нам законы, но не писан им закон; тем святошам, от которых отвернулись образа; тем, кто думает, что рай — отель, где “всё включено”. Люди перестали быть друг другу интересны, они исчерпали себя. Мы уже даже не потребители, мы обладатели… Вам просто надо стать круче, вы не стремитесь стать лучше, а хотите быть лучшими». Свет в зале не гаснет, поддерживая у присутствующих ощущение соучастия или спортивного азарта: кто победит, что останется?... Постаревшая мать, сложившая крылья, приносит отравленную шпагу Лаэрту (Виталий Саянок)…

Садится батарейка, и гаснет жизнь. Что ТАМ? — спрашивал Шекспир. «Никогда бы не подумал, что моя мысль будет столь примитивна…» — бредит сегодняшний Гамлет, заботясь о том, как он перешагнёт этот порог, с каким «шлейфом» — духами или... Зритель же, покидая зал, уносит в себе поднявшего голову «червя» совести, а ещё — пронзительное чувство одиночества во Вселенной и одновременно острую потребность в человечности и любви. «Быть или не быть…» Успеть, пока не кончилась батарейка.

Фото Валерия ПАНОВА и Виктора ДМИТРИЕВА