Premier
В ближайшее время премьеры не запланированы!
«Тетки»: всемирная история отравлений
06 march 2017Яна Колесинская ОДИН & ДОМА
Тимур Насиров поставил в театре «Старый дом» самый смешной в этом сезоне спектакль, на котором можно ухохатываться в любом возрасте и всей семьей.
Узрев в афише кассовое название, опасливо обходишь стороной. Спектакли на потребу в последнее время получаются либо пошлые, либо скучные, либо и то, и другое. В театре «Старый дом» премьера. Аккурат к женскому дню 8 марта. Комедия про одиноких пенсионерок и их непутевых племянников.
Новая пьеса «Тетки» Александра Коровкина, сценариста телесериалов для домохозяек («Бедная Настя» и пр.), насквозь конъюнктурна. Рассчитана на зрителя антрепризной ориентации, чуждого театральным тонкостям. Нашпигована гэгами и остротами, но, к чести драматурга, остротами выше пояса. Любопытна колоритными персонажами, среди коих живой труп и скелет в шкафу.
Сценография Константина Соловьева в спектакле «Старого дома», как и прописано в пьесе, очень бытовая, очень реалистическая, будто ты попал не в театр, а в старую квартиру с ветхой мебелью и впору расчихаться от пыли. Стоп. Хочется разглядывать эти предметы и даже прикоснуться к ним. Из окна, выходящего в сад, струится мягкий свет. За стеклом мерцает и колышется листва. Дом наполняется теплом. Как сказано в одном детском рассказе, он живой и светится.
И ходит ходуном! Из суеты, беготни, свистопляски, неразберихи складывается уморительно смешное, непринужденное, летучее, легкокрылое действо. Заправляют всей шатией-братией моложавые пенсионерки бенефисного замеса. Бесшабашная Ольга Кандазис и сердитая Халида Иванова составляют забавное единство противоположностей. На круглой и чрезвычайно подвижной физиономии их племянника Роберта в исполнении Андрея Сенько, по совместительству продюсера-неудачника, отражаются все тяготы свалившихся на него проблем. Анна Матюшина узнаваема в роли красивой дурочки, особенно смешно, когда она ведется на байки Роберта о новом проекте с ней и Брэдом Питтом в главной роли. Или когда, подобно персонажу в рассказе Чехова, после кухонных трудов многозначительно выставляет на всеобщее обозрение забинтованный палец. Бедная девушка…
Полицейский Кувыкин у Леонида Иванова тоже не блещет умом и тоже тянется к прекрасному; во всем его облике прочитывается невыполнимая мечта вырваться из рутины и поймать настоящего преступника. Особый кайф якобы нащупать след и наконец-то поразмахивать пушкой! Да еще и выпендриться перед приглянувшейся ему бабенкой в кудряшках.
Уму непостижимо, как Яну Латышеву удается одновременно сыграть мускулистого Эрика, жадного до женщин после долгой отсидки, который при этом еще и заскучал по родным пенатам, и соблазнительную Марианну, которую можно поставить в один ряд с тетками Александра Калягина, ДастинаХоффмана и Тони Кёртиса с Джеком Леммоном. Как он смакует рябиновую наливку…
Ну а у Тимофея Мамлина задача особая. Циничный чиновник Бабакин, задумавший отнять у старушек старинный особняк, наказан за свои непотребства. Случайно отравился пирожком, в который тетушки засунули мышьяк для истребления грызунов. По опыту «Номера 13» мы усвоили, что если в спектакле есть труп, то он должен быть живее всех живых. Вот и выделывают коленца отравленный Бабакин с мятущимся Робертом, исполняют танцы-манцы, показывают балетные экзерсисы под соответствующий саундтрек. После водворения мнимого покойника в инвалидное кресло для передвижения в укрытие он продолжает держать интригу, разъезжая по всему дому и отвешивая оплеухи встречным-поперечным.
И все же главный герой спектакля не он. Главный герой — телевизор. Его не видно, но слышно, он, как во всех приличных семьях, идет фоном. Но этот фон настолько красноречив, что не он иллюстрирует действо, а действо подчиняется фону. Обнаруживая родство с сюжетными линиями спектакля, транслируется советская киноклассика. Комический эффект строится на совпадении ситуаций на сцене и в ящике. В моменты подозрений и разоблачений включаются позывные из «17 мгновений весны»; полицейский Кувыкин нащупывает след мнимого преступника под ментовские шлягеры; ведущий «Что? Где? Когда?» объявляет про черный ящик, и в этот момент распахиваются дверцы шкафа, куда тетушки запихали Бабакина. Этот гениальный в своей простоте ход сообщает спектаклю особую прелесть и слегка приподнимает его над пьесой.
Возьмем собиравший аншлаги в «Старом доме» на протяжении десяти лет «Семейный портрет с посторонним», скрестим его с хитом-долгожителем НГДТ «Шутки в глухомани», добавим МХАТовский «Номер 13», присовокупим «Джентльменов удачи», приправим отсылками к Чехову. Для пущего эффекта в программке приведены еще и выдержки из книги «Всемирная история ядов и отравителей». Поместим все это в миксер постмодернизма. Получатся «Тетки».
Вообще-то спектакль Тимура Насирова— типичная комедия положений, но… Если это Рэй Куни, то мастерски адаптированный к русскому психологическому театру. Особенно в финале. Пьеса завершается сплошным позитивом, и на этой ноте можно ставить точку. Или даже восклицательный знак. В спектакле все не так просто. Команда сочинила собственную историю, пронзительную и беспощадную. В каких-то несколько минут уложилась целая жизнь — разрушенные судьбы, разбитые надежды, воссоединение семьи, понимание и прощение, любовь и нежность, момент истины и жажда жизни. Из телека доносится слезоточивая мелодия. А за кадром слышится вой ментовской сирены.
The article mentions:
perfomances: