VI Ново-Сибирский транзит: взгляд из космоса

Детки в «клетке»

«Идиот» Андрея Прикотенко, появившийся на афишах «Старого дома» в сентябре 2019 года, тоже о детях. Не солнца, конечно, не избранных, скорее, наоборот, тех, кому не повезло. И о смерти. И вот это сочетание: дети и смерть, – с которым Прикотенко разбирается смело, основательно, приглашая к публику к сомыслию, – сделало его спектакль одним из самых значимых для сегодняшней российской афиши вообще. А кроме того, «Идиот» зафиксировал редкий альянс труппы и главного режиссера – их готовность и способность брать (пользуясь формулировкой Льва Додина, которого Андрей Прикотенко считает одним из своих учителей) «долгое дыхание на общую тему».

Детей в прямом смысле в спектакле, конечно, нет, хотя один из ключевых режиссерских ходов – приглашение на роль Настасьи Филипповны тогда еще студентки местного театрального института Альбины Лозовой (в итоге именно она на «Транзите» получила приз «Надежда сцены»). Но всё молодое поколение в том тексте Андрея Прикотенко (который не инсценирован, а написан заново – на основе романа, но применительно к нашей реальности) – это люди, для которых взросление стало неразрешимой проблемой по одной причине: общество, в котором они родились, видит в них исключительно объекты потребления – не только физического, хотя плотское насилие – тема тут, конечно, основная. И отношения благодетеля Мышкина Павлищева с его подопечным также преступны, как и отношения Тоцкого с Настасьей Филипповной. Мышкин у Прикотенко очевидно принадлежит к тем детям из текстов Достоевского, которые обречены смотреть на праздник жизни через окно с ледяной улицы, и это совершенно уникальная работа молодого актера Анатолия Григорьева, который играет человека, неспособного на разрушение и ненависть, наделенного даром любить в той колоссальной мере, которую сам он не способен вынести. Поэтому громадные человеческие разрушения и саморазрушения, которые Мышкина окружают, заставляют его испытывать адовы муки: сильнейшая сцена в спектакле – та, где герой Григорьева сам льет себе на голову холодную воду, лишь бы хоть на время забыться, не видеть того, что люди от бессилия творят над собой. И что еще особенно важно и точно отображено Прикотенко – обреченность детей определяется вовсе не благосостоянием их родителей: «тепличная» девочка Аглая из приближенной к правительству семьи – такая же жертва нелюбви и такой же объект насилия (в данном случае, над чувствами), как и все остальные. И пространство, придуманное Ольгой Шаишмелашвили – универсальный театральный блэкбокс, только глянцево-холодный, словно выталкивающий из себя человеческое тепло вместе с самими людьми – в итоге превращается в идеальный склеп для Настасьи Филипповны, но не только для нее. Из семи детей, выросших в фигуральном смысле «в одной песочнице», выживают трое – Ганя и Варя Иволгины и Аглая. Вряд ли ведь можно считать выжившими обезумевшего в конец Мышкина и убийцу Рогожина.

«Идиот» Андрея Прикотенко актуальности не только не теряет, он становится всё очевиднее. Что подтвердил и приз за лучший спектакль большой формы «Ново-Сибирского транзита» – жюри сочло высказывание настолько масштабным, что решило пренебречь фактом камерного пространства, в котором спектакль de facto существует. По счастью, у спектакля большая гастрольная жизнь: он уже дважды посетил Москву, был сыгран на «Радуге» в Петербурге и на Платоновском фестивале в Воронеже. Но он, ей-богу, стоит того, чтобы посетить новосибирский театр «Старый дом».

Статья доступна в блоге журнала «Театр»

The article mentions:

• Андрей Прикотенко

• Идиот