Постановка спектакля по роману Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» — это был риск. Несмотря на то что текст романа — почти готовый сценарий для кино или театра, уместить в него всё на одной сцене за три часа практически невозможно. И речь не о том, что много событий или нужны сложные декорации. Больше всего зрителя, прочитавшего роман, волновало, пожалуй, то, насколько режиссёр сможет показать метаморфозы, которые произошли с героями, попавшими в жуткие обстоятельства.
Действие романа происходит в начале 30-х годов. Автор рассказывает о всех «прелестях» раскулачивания и тысячах покалеченных судеб. Голод, унижения и постоянное дыхание смерти — так живут герои романа на протяжении нескольких лет.
Режиссёр Эдуард Шахов не стал ограничиваться сценой и перенес декорации прямо в зрительский зал. Металлические конструкции стали одновременно и поездом, в котором вывозили раскулаченных, и тайгой, где их оставили выживать, и татарской деревней, где жила главная героиня — Зулейха.
Атмосферу всей жути, в которой оказались герои, зритель чувствует через звуки: стук колёс поезда, пронизывающие завывания ветра, тревожный шум реки, которая уносит жизни сотен людей, загнанных на дырявую баржу.
Конечно, спектакль будет понятнее и ближе тем, кто читал книгу. С первых страниц Зулейхе хочется чем-то помочь, но остаётся лишь глубоко сочувствовать. Актриса Наталья Серкова, сыгравшая главную героиню, передала это пластикой и эмоциями. Сначала она ползает под ногами равнодушного мужа, потом её грубо тянут за волосы красноармейцы. А запретная любовь с врагом-красноармейцем Игнатовым — это яркая пантомима под еле уловимую музыку.
За три часа, которые шёл спектакль, режиссёр показал, пожалуй, все ключевые сцены романа. Правда, страшный голод, от которого переселенцы сходили с ума, как-то обошли стороной. Поэтому зрителям, не читавшим роман, будет сложно понять, почему замолчал младенец, от криков которого каталась по полу Зулейха. Мальчик не умер. Зулейха поранила себе палец, чтобы пошла кровь, которую можно дать ребёнку вместо пропавшего грудного молока.
Зритель спектакля не чувствует себя где-то там, далеко от происходящего. Возможно, в этом и был смысл убрать сцену. Нервная игра мускул на лице Муртазы, невозмутимость и жестокость во взгляде Упырихи, утончённые манеры Изабеллы — зритель сидит буквально в метре от декораций и может наблюдать за игрой актёров как под лупой.
Отдельное спасибо хочется сказать актёрам, которые сыграли подонков. Тупость и агрессия на лице Кузнеца, омерзительный прищур Горелова — кажется, что они такие и в жизни. Но после аплодисментов можно вздохнуть с облегчением.
Профессора Лейбе сыграл Юрий Кораблин. Его появление перед зрителями эпизодическое. В первой сцене его хочется слышать лучше, но монолог немного перебивают откровенные, слегка навязчивые сцены с участием его домработницы Груни. Во второй части спектакля это уже другой человек. Показать яйцо, в котором профессор спрятался от всего этого революционного кошмара, на сцене театра, наверное, невозможно, да и нет смысла. Достаточно того, что теперь это уже не сумасшедший товарищ, который что-то бормочет об акушерстве. И не смиренный человек, а просто смирившийся с обстоятельствами доктор, который сумел договориться с собой и продолжить своё дело.
Роман описывает жизнь героев на протяжении примерно 15 лет. В последней сцене и Зулейха, и Игнатов — это уже люди по тем временам преклонного возраста. Но актёры почему-то в тех же костюмах и с тем же гримом, такие же красивые и молодые. Поэтому зритель не успевает прочувствовать время, а закончились 30-е годы и прошла война. В постановке сын Зулейхи Юзуф остаётся маленьким мальчиком, хотя в финале романа он уже юноша, который решил сбежать в город и стать художником.
Возможно, режиссёр специально стёр временные рамки, чтобы не отвлекать зрителя. Роман «Зулейха открывает глаза» называют женским. Видимо, потому, что это история женщины, и даже в аду она нашла место для отчаянного материнства и любви, пусть даже запретной и несчастливой. В книге финал приоткрытый — он не счастливый и не несчастный. Эдуард Шахов тоже решил обойтись без ярких финалов и занавесов.
Актёры коснулись друг друга и разошлись — герои спектакля остались один на один с собой, друг с другом и с сомнительным миром, на который придётся мучительно открывать глаза.