Premier
В ближайшее время премьеры не запланированы!
Новая достоверность
03 april 2013Мария Зерчанинова Экран и сцена
Завершился один из важных и приоритетных для внеконкурсной программы “Золотой Маски” проектов – “Новая пьеса”, в котором участвуют и отечественные, и зарубежные коллективы. Его задача шире, чем открытие ранее не известных имен. По примеру “Золотой Маски” он состоит из афиши, включающей 10 спектаклей, и целого ряда мероприятий, сопровождавших основной блок. Это и фестиваль “Перепост”, представлявший читки новых пьес зарубежных авторов, и драматургический “Конкурс конкурсов”, 10 марта объявивший победителей. Гран-при получил Михаил Хейфец (“Спасти камер-юнкера Пушкина”), первое место занял Павел Пряжко (“Три дня в аду”). Приз зрительских симпатий достался пьесе Дмитрия Богославского “Тихий шорох уходящих шагов”.
Этот проект “Золотой Маски” – неизменно повод для споров и размышлений. Представляем читателю несколько откликов на спектакли “Новой пьесы”.
«РУЧЕЙНИК, ИЛИ КУДА ДЕЛСЯ АНДРЕЙ?»
Театр «Старый дом», Новосибирск
Посреди сцены стоит старенький письменный стол, уставленный какой-то допотопной техникой: кассетный магнитофон рядом с проектором для слайдов, настольная лампа и видавший виды вентилятор – все признаки докомпьютерной эры. На столе беспорядок, будто его хозяин только что был тут, что-то мастерил, слушал музыку, а, может быть, делал уроки. Сколько ему лет? Какие это годы – 80-е, 90-е? Несмотря на приметы времени и следы присутствия хозяина стола, в спектакле этот персонаж так и не появится. Однако именно он станет главным героем сложного документально-мультимедийного действа под названием “Ручейник, или Куда делся Андрей?”.
Пьеса Вячеслава Дурненкова “Ручейник”, написанная десять лет назад, на сцену в свое время не попала. В ноябре прошлого года петербургский режиссер Семен Александровский поставил ее в новосибирском театре “Старый дом”. Для этого спектакля драматург, посчитавший, что за прошедшие годы в пьесе многое устарело, сделал новую редакцию. Так что на афише теперь значится: по тексту Вячеслава Дурненкова. Вполне традиционная по форме пьеса о московском журналисте Андрее, представителе “потерянного поколения”, который в поисках веры отправляется к деревенскому “святому”, но влипает вместо этого в трагикомичный русский абсурд, у новосибирцев полностью преображается. Вместо последовательного действия, открывающегося сценкой в редакции и дальше следующего со всеми остановками: вокзал, деревня, снова вокзал, нам как будто достается папка документов об этой поездке: журналистский блокнот, какие-то аудиозаписи, фотографии, карта местности, выписки из энциклопедии и т.д. Актеры извлекают все это из письменного стола журналиста, зачитывают, меняясь ролями, и проецируют на экраны, расположенные позади стола. Вместо итога журналистского расследования – репортажа с выводами и оценками, мы видим лишь его отправную точку, сбор материала. Вместо живых персонажей – лишь их голоса, нейтрально, без эмоций озвученные актерами. Вместо драматического театра – постдраматический, когда комбинировать, делать выводы и оценивать зрителям приходится самостоятельно.
Из ящиков стола попутно извлекаются и другие предметы, завалявшиеся там с детских лет Анд-рея. Вот облупленный Микки Маус, вот отрывок из фильма “Гостья из будущего”, вот фотография Егора Летова. Пласт за пластом снимается время, осевшее в этих вещах, выворачивается вся подноготная мальчика, родившегося в начале 70-х и взрослевшего во время перестройки. И мы чувствуем себя, как Татьяна в кабинете Онегина (“Везде Онегина душа себя невольно выражает”), когда в отсутствие героя, разглядывая его вещи, она начинает по-настоящему понимать, кто он такой. Нам про Андрея тоже все становится понятно: его советское прошлое, где учили жить во имя идеала, его жалкое настоящее, где он томится в пустоте и ждет чуда, но вместо святого обретает хитрого старика-сектанта.
Куда делся Андрей? Он уступил место документу и видео-проекции, этот документ укрупняющей. И пьеса, и персонаж от этого только выиграли. Они расширились до свидетельств о времени и обрели новую достоверность, чего в сегодняшнем театре традиционными способами добиться очень сложно.
The article mentions:
perfomances: