Премьера
В ближайшее время премьеры не запланированы!
Невыносимая тяжесть бытия
18 января 2011Марина Вержбицкая Ведомости, 27.03.2009
«Пять пудов любви» — не просто новый взгляд на Чехова в преддверии посвященного драматургу 2010 года. Это масштабный и амбициозный проект, равного которому не знал ни один новосибирский драматический театр. Это, по определению режиссера, «страстный и ритмичный спектакль, сыгранный на пределе возможностей», и поставленный, по договору, сразу на четырех сценических площадках: в государственном драматическом театре Орадеи (Румыния), НГДТ «Старый дом» (Новосибирск, Россия), драматическом театре «Racho Stoyanov» (Габрово, Болгария) и драматическом театре «Powszechny» (Радом, Польша). Идея проекта заключается в том, что известный литовский режиссер Линас Зайкаускас и главный художник «Старого дома» Маргарита Мисюкова ставят четыре чеховские «Чайки» в одних и тех же мизансценах, сценографии и музыкальном оформлении. Затем постановщики отбирают лучших исполнителей и создают еще один — пятый спектакль, который по завершению репетиций играется на одной из европейских театральных площадок интернациональным составом на четырех языках.
Первая «Чайка» Линаса Зайкаускаса появилась в Румынии, вторая с измененным в угоду чеховской реплике названием и приглашенной из Москвы актрисой — в Новосибирске. Рассчитанный на интернациональную публику спектакль прошел на сцене «Старого дома» всего четыре раза, однако вызвал небывалую волну обсуждений. Такого буквального, лишенного дворянского лоска и многомерного подтекста Чехова столица Сибири еще не видела. Здесь нет привычных чаепитий, беседок и элегантных ретротуалетов. Нет рафинированных, страдающих хроническими интеллигентскими заболеваниями персонажей. Нет хрестоматийного спокойствия и тишины, сквозь которые не могут продраться ни выстрелы, ни даже смерть.
Подчеркнуто сниженные герои «Пяти пудов любви» живут и любят на разрыв аорты. Каждый день, как последний раз. Каждое слово, как приговор. Пьет-запивается безответно влюбленная Маша (Наталья Пивнева), у которой один конфедент Медведенко (Вадим Тихоненко), да и тот сплошная карикатура на униженных и оскорбленных. Беззастенчиво жаждет ласки Полина Андреевна (засл. арт. России Вера Сергеева). Она собакой сидит у ног возлюбленного доктора и, как кошка, набрасывается на всякую потенциальную соперницу. Однако доктор Дорн (засл. арт. Туркменистана Юрий Кораблин) слишком пуст и чрезмерно желчен, чтобы выдавить из себя достойный ее чувства ответ. Его удел молчать и раздражаться…
Гибнет на глазах у изумленной публики простушка-хохотушка Нина Заречная (Яна Балутина), превращаясь из невинной девушки в изрыгающую проклятья на собственную голову ведьму. Сходит с ума и впадает попеременно то в аутизм, то в лихорадку инфант-Треплев (Сергей Басс). Будто бритвой режет иронией актриса Аркадина (нар. арт. России Ирина Алферова). В этом мире она одна царица, и все, что позволено этой отцветающей владычице, априори не может быть дозволено никому. Ему, немолодому покорителю юных провинциальных сердец, вообще никто не нужен. Разве что он сам — душевно убогий беллетрист Тригорин (засл. арт. России Сергей Безродных) собственной персоной.
Вся эта цепочка взаимоотношений по звеньям разворачивается в подчеркнуто камерном пространстве «Старого дома». От романтического треплевского театрика здесь осталось одно крыльцо. От «колдовского озера» — отзвук. Вместо дома и большого сада — череда голых стволов с полифункциональными шкафчиками-скворечниками. Когда люди дойдут до точки, и тащить на себе пядь пудов любви станет выше их скудных возможностей, деревья заплачут, а самая большая домовина превратится в нужник, где Тригорин, вопреки своей аристократической позе, будет целовать глупую влюбленную Нину, а работники разливать вожделенную горькую.
Несомненными достоинствами «Чайки» в постановке Линаса Зайкаускаса можно также считать яркую форму мизансцен, смещение привычных акцентов и умение балансировать на грани разных, зачастую противоположных театральных стилей, техник и эстетик. Эти переходы легки и неожиданны, как гимнастические антре молодящейся Аркадиной. Однако если за упражнениями героини стоит исключительно поддержание формы, то за удивительной эквилибристикой режиссера лежит глубокий человеческий смысл и пронзительная житейская история. История, стянувшая столько людей в один-единственный пятипудовый узел, внутри которого жить невыносимо тяжело, а разрубить — смелости не хватает.
В статье упомянуты:
спектакли: