Пока мы здесь…

Офф-программы «Золотой Маски» давно уже способны конкурировать по значимости и интересу, особенно у молодежной аудитории, с программой конкурсной. И прежде всего проект «Новая пьеса», стартовавший в 2010 году и стремительно набирающий обороты популярности.

Быть может, даже само название проекта «Новая пьеса» не вполне точное. Речь скорее идет о некой совокупности сценариев, стратегических программ развития нового театра. Того театра, который оценивается не только умудренными критиками исключительно в эстетических категориях, но и новой публикой в категориях ее жизни. А то и обществом в целом. Не случайно же один из участников программы, так называемый «свидетельский спектакль» был назван «Театр и общество».

И формы могу быть разными, и исполнительский состав, и адресаты. Участники этого движения, как известно, работают не только в профессиональных театрах, но в детских домах и коррекционных школах, тюрьмах и лечебницах для алкоголиков и наркоманов. Соответственно мы начинаем немного иначе смотреть на саму сущность и назначение театра. Он тут активно выводится из категории потребления, пусть даже весьма высококачественного продукта, но становится частью жизни реальной, причем не только будоража вопросами, но зачастую предлагая варианты ответов.

Разделение на играющих и смотрящих здесь всего лишь формальное, ведь спектакли «Новой пьесы» – это, прежде всего, формирование «единого круга». Тебе дают возможность не только смотреть и слушать, но и высказаться. Никакой тщательно выстроенной «четвертой стены»: это не чья-то жизнь, это – твоя жизнь. Твоих близких, детей, родителей, знакомых.

А вот в спектакле «Ручейник, или Куда делся Андрей?» Новосибирского театра «Старый дом» завязались непростые отношения между пьесой Вячеслава Дурненкова и постановкой Семена Александровского. Последняя, кстати, победила, хотя и ценой утраты некоторых драматургических смыслов. «Ручейник» – пример, когда форма стремится стать содержанием, провоцируя выработку новых, собственных смыслов, высекаемых из сложносочиненной конструкции действия. Здесь тоже не пытаются рассказать историю так, как она написана у Дурненкова. Это некое пост-действие, своеобразный протокол минувших событий, где тексты не присваиваются, но отстранено читаются с листа. Читающий актер – лишь часть действия, причем не самая главная. Внимание – на экран с его кадрами из старых кинофильмов, с проекциями хаотичного содержимого письменного стола, документально-игровыми зарисовками, маршрутными картами. В этом угадывается попытка синхронизировать происходящее со сформировавшейся клиповостью молодого восприятия. И это все равно интересно, принципиально важно и перспективно. Драматург, впрочем, судя по отзыву в буклете, отнюдь не в претензии, ну а пьеса в ее литературном варианте доступна каждому.

В статье упомянуты:

• Ручейник, или Куда делся Андрей?