Премьера
21.06.2024.
Цветы для Элджернона
Цветы для Элджернона
14.05.2024.
Девятью десять
Девятью десять
Потрясенные в берушах
11 января 2013Оксана Кушляева Петербургский театральный журнал
Режиссерские лаборатории Олега Лоевского так устроены, что лишают творческий коллектив (режиссера и актеров) двух вещей: выбора и времени. Театр выбирает пьесы, делает распределение, режиссер же волен отказаться от этой творческой провокации. Но если он соглашается, то такие условия игры дают ему и актерам необходимую долю безответственности, а значит свободы…
Сейчас же речь пойдет о лаборатории «Мастерская современной режиссуры и пьесы „Актуальный театр“», которую провели в Новосибирском театре «Старый дом». Здесь в течение одного дня были сыграны три эскиза: «Бiрк, екi, уш (Беруши)» Артёма Терёхина по пьесе Олжаса Жанайдарова, «Как я стал…» Светланы Медведевой по пьесе Ярославы Пулинович и «Потрясенная Татьяна» Лаши Бугадзе в постановке Елены Невежиной.
«Бiрк, екi, уш (Беруши)»
Первый эскиз оказался вполне готовым спектаклем: за три дня актеры выучили роли и присвоили их. Молодой режиссер Артём Терёхин уже нащупал тему и нашел прием для этой непростой пьесы.
«Бiк екi уш» — история двух казахских братьев Кайрата и Жолана (Андрей Сенько и Евгений Петроченко), живущих в Москве в однокомнатной квартире, доставшейся им от родителей. Один, не имея высшего образования, работает учителем, другой, закончив педагогический институт, шабашит на стройках. Один всю жизнь любил только мать, другой — только отца. Одного бесят банки с пивом, которые брат оставляет в шкафу с одеждой, а того раздражают его беруши. Оба недолюбливают русских, оба уже мало что помнят по-казахски, вот разве что счет до десяти: бiрк, екi, уш… и так далее. У малограмотного учителя Жолана есть русская девушка, а строитель Кайрат регулярно спит с ней. Братья постоянно ссорятся, а тихоня и мямля Жолан даже собирается убить мачо Кайрата. Еще в пьесе есть умный русский паренек, совсем уже переставший быть русским, потому что постоянно живет в Лондоне, но он готов или от нечего делать, или в подтверждение каких-то ницшианских размышлений помочь Жолану пристрелить брата. У всех героев этой пьесы проблема с национальной идентификацией, и у обрусевших казахов, и у обританившихся русских. Однако в центре все же архитипичный сюжет о двух братьях, уходящий корнями к Каину и Авелю, но в такой интерпретации больше всего похожий на пьесу Мартина МакДонаха «Сиротливый запад» про ирландских братьев, так же делящих одну жилплощадь.
Артём Терёхин переводит эту историю в общечеловеческий план, концентрируется на сюжете о двух братьях, на теме родства, родословной, теме корней, которых у нас уже будто бы и нет. Все казахское помещается в произвольно включающийся телевизор: оттуда Тимур Насиров (нынешний главреж «Старого дома») в национальной тюбетейке читает строки из Абая Кунанбаева, а так же устраивает ликбез по казахским обычаям, мифам и легендам. Вот и весь национальный колорит.
В итоге выходит спектакль о людях, потерявших всякие ориентиры, о мире, в котором национальные ценности перевернуты, извращены, где каждый завидует чужой участи: русский казаху, казах русскому, учитель строителю и наоборот, где для убийства брата находится какой-нибудь национальный миф (а-ля ирландский про Кухулина), а традиция навещать родителей на родине — в Астане — уже не работает.
«Как я стал»
Эскиз Светланы Медведевой по последней пьесе Ярославы Пулинович «Как я стал», несомненно, еще требует доработки, но главное в этом эскизе, пожалуй, случилось: найдены герой и верная интонация. Когда этот текст читался на последней «Любимовке», возникал вопрос: что это за
И сколько бы я не видела читок и эскизов, все персонажи пьесы оказывались чуть ли не «самоигральными», кроме главного героя:
Действие пьесы начинается на подмостках старой летней сцены в парке, которую не успели разобрать, и продолжается как история театральная, сказочная, однако сцену разбирают и вся эта сказка, клип группы «Звери», заканчивается. И как бы «красиво» не уходил главный герой, он все же «стал». «Кем стал?», — спрашивали на обсуждении зрители. Да уж понятно кем.
«Потрясенная Татьяна»
Третий эскиз «Потрясенная Татьяна» собрал всех оставшихся актеров труппы. Текст сложен будто бы из нескольких скетчей, один абсурднее и страшнее другого. Они показывают, как классические грузинские ценности, узнаваемые герои и сюжеты изменились, необратимо мутировали: мужчины поменялись ролями с женщинами, смех из мудрого и ироничного стал истеричным и беспричинным. Любая шутка вдруг может обернуться трагедией. Мать подшутила над сыном и сказала, что невестка её зажарила и съела, а она — лишь душа невинно убиенной матери. Однако сын не понял, что мать шутит, и умер от горя. Центральный сюжет пьесы о потрясенной Татьяне оказывается самым сильным и в эскизе. Красивый речитатив, почти молитва Татьяны (Яна Балутина) завораживает, но содержание его тоже словно искажено: «Что это за жизнь? Какой-то нищенский Дзима там торжественно валяется, окровавленный, искромсанный и с пробитой головой… Геройски убитый, а мой несчастный Шалва, который всю жизнь честно и порядочно трудился, здесь должен на карачках ползать возле велосипеда Зурико? Что это за страна, а?».
Эта пьеса зарифмовалась у меня с «Бiрк, екi, уш». Только грузинская культура, в отличие от казахской, нам более знакома, и здесь важна именно работа с национальными мифами, типажами, сюжетами. Режиссер же Елена Невежина выбирает для нее эстрадно-скетчевую подачу и некоторую пародийно-грузинскую интонацию. В таком исполнении маленькие ужасные истории становятся одинаковыми, а актеры в привычной им репризой манере существования, кажется, не вполне понимают, что это не комедия положений. Наверное, все-таки и для лаборатории есть предел возможностей. За три дня разобраться почти со всей труппой театра на материале сложном, поэтическом, с чертами особенного грузинского абсурда — почти неразрешимая задача.
Пьеса «Как я стал» только начинает свою сценическую историю, а вот «Бiрк, екi, уш» и «Потрясенная Татьяна», увы, совсем не пользуются спросом у постановщиков, а они могут быть очень актуальны в контексте современной российской действительности. Тем не менее, в трех этих текстах выводятся черты современного героя, запутавшегося в сказках и национальных мифах, потерявшего связь с корнями, смотрящего на мир через крайне искаженную оптику, и еще немного ударенного метафорическим обухом смертей, катастроф и войн по голове. В связи с последними обстоятельствами он немного оглох и чуть-чуть ослеп, но все еще крайне деятелен. Современный герой — этакий потрясенный в берушах, достучатся до него невозможно, как и проследить логику его поведения.
В статье упомянуты:
спектакли: