новосибирский государственный
драматический театр

Реальный Мышкин

Звезда театра и кино Илья ДЕЛЬ — о главных текстах Достоевского, съёмках в кино и современной поэзии

Один из самых ярких театральных актёров Санкт-Петербурга и Москвы, артист театра имени Ленсовета Илья Дель приехал в Новосибирск в составе команды спектакля «Идиот». Эта постановка Петра Шерешевского в театре «Приют комедианта» — настоящее открытие прошлого театрального сезона — стала участником Фестиваля актуального театра «Гравитация», который театр «Старый дом» проводит в партнёрстве с Национальным фестивалем «Золотая маска» и при поддержке министерства культуры Новосибирской области.

Спектакль произвёл на новосибирскую публику большое впечатление, судя по овациям и отзывам во время обсуждения после показа. Лев Мышкин в исполнении Ильи Деля — не блаженный и святой, а реальный человек, поэт, интеллигент и одновременно панк, — и это новая история в галерее выдающихся воплощений главного персонажа Фёдора Достоевского. Широкому зрителю Илья Дель известен по ролям кино — в таких фильмах, как «Цой» (Рик) и «Миттельмарш» (Ковальски), в сериалах «Фандорин. Азазель» (Чмок), «Хороший человек» (Яков Самохин), «Вертинский» (Поплавский) и других.

— Илья, когда вы впервые познакомились с романом «Идиот» Достоевского, захватил ли он вас сразу или история оказалась отложенной на время?

— Это было в школе, в 10-м классе. Мы приехали в Петербург со спектаклем по роману «Преступление и наказание», который поставил мой отец в молодёжном театре «Предел» города Скопина Рязанской области, где мы жили. Я играл Раскольникова. На спектакль пришла ассистент режиссёра Владимира Бортко, который тогда собирался снимать сериал «Идиот», она и пригласила меня на пробы на роль Коли Иволгина. Впереди была неделя, и я взялся читать роман. Тогда всё и началось. В итоге он стал для меня самым близким и самым любимым романом из всего творчества Достоевского, может быть, потому что он какой-то нежный. Сняться у Бортко не получилось, пробы я прошёл, меня утвердили, но ростом я оказался выше Евгения Миронова, который играл Льва Мышкина, это не входило в планы режиссёра.

— Пришлось отложить своё погружение в роман на несколько лет?

— Потом ещё была одна попытка, теперь уже театральная постановка, и репетиции начались, я штудировал роман вдоль и поперёк. Но идея осталась нереализованной. И вот теперь с режиссёром Петром Шерешевским в «Приюте комедианта» всё случилось, я очень рад участвовать в этом спектакле.

— Роман стал основой для большого количества постановок и экранизаций. Какие из них оказали на вас влияние?

— Если говорить о кино, то это старый фильм с Юрием Яковлевым в главной роли, и сериал Бортко — не всё, конечно, но Евгений Витальевич Миронов в этой роли прекрасен. Ещё из переосмысленного Достоевского — фильм «Даун Хаус», где Мышкина играет Фёдор Бондарчук. Постановок я, к сожалению, видел мало, запомнился спектакль в театре «Мастерская» в постановке Григория Козлова… Когда начинаешь работать над ролью, этот опыт насмотренности, конечно, сказывается. Ты не можешь просто обнулиться, полностью освободиться от этих интонаций, они где-то помогают, где-то мешают, может быть, но в целом твоя работа складывается уже в какую-то свою историю.

— Тем более что текст переписан?

— Да, это переосмысление романа Достоевского в современных реалиях. Наш Мышкин абсолютно реальный человек с какими-то психиатрическими диагнозами. Эта работа мне дорога и ценна тем, что вместе с режиссёром Петром Шерешевским мы сошлись на том, что, исследуя Мышкина, нужно вытаскивать какие-то его человеческие вещи. Раньше же для меня Мышкин был чем-то нереальным, божественным, не от мира сего. А здесь задачей было не натянуть персонаж на себя, а наоборот — себя натянуть на Мышкина, и через себя его открыть. Уникальная ситуация, любопытный ход для современного театра.

— Ваш герой — Лев Мышкин — поэт, и в спектакле звучат стихи современных поэтов. Читаете вы их в очень экспрессивной манере. А сами не пишете стихи?

— Пробовал, но лишён такого таланта. Готовясь к спектаклю, я настраиваюсь, бесконечно читая стихи, которые звучат в нём. Это стихи Александра Дельфинова, с которым я подружился и общаюсь в соцсети. Чтобы это зазвучало в тебе, нужен настрой, это как в музыке — важно настроить какой-то свой внутренний инструмент. Так эти стихи становятся частью меня. В этой роли и вообще в профессии я стараюсь делиться чем-то важным, личным. Для меня в этом и заключается смысл актёрской работы.

— Вы ведь музыкант, барабанщик — ваше чувство ритма вам помогает?

— Действительно, я когда-то играл на барабанах, и это мне помогает, потому что актёрская профессия и собственно спектакль построены на разных темпоритмах. И если ты этим владеешь, значит, легче ведёшь спектакль, меньше происходит каких-то ям, ты чувствуешь этот ритм.

— Вы сказали о диагнозах Мышкина — специальную литературу приходилось читать?

— Мы смотрели многое на видео, есть целые блоги по психиатрии, так — через интервью с людьми — можно понять, как они живут и что чувствуют. И ещё у меня настольная книжка — «Собрание мыслей» Достоевского. Вот, пожалуй, и весь инструментарий.

— Получается, это ваш любимый автор?

— Да. Хотя, например, сейчас заново открываю для себя творчество Льва Толстого, я его раньше как-то не очень понимал. В театре имени Ленсовета мы начали репетировать «Воскресение» — это тоже достаточно актуальное серьёзное произведение.

— Имя вашей дочери — Аглая — тоже неслучайно?

— Когда моя супруга Даша была беременна, я предложил ей перечитать «Идиота». В итоге мы назвали дочь Аглаей.

— Вы в Новосибирске уже второй раз, успели что-то посмотреть?

— Мы здесь очень короткими наездами. Всё, что для меня представляет этот город, — это, например, актёры театра «Старый дом», с которыми я успел на прошлом фестивале актуального театра познакомиться, потусоваться, подружиться, и до сих пор мы поддерживаем общение. Так что Новосибирск для меня — это люди, прекрасные лица, умные и красивые.

— Какой видится на расстоянии Сибирь?

— Мы очень тепло оделись, а приехали — тут так тепло по сравнению с нами… Какая-то загадочная Сибирь, необъяснимая, странная по-хорошему. Но точно у меня нет заблуждения про медведей на улицах.

— Вы в своих ролях очень импульсивный — такой натянутый нерв. И ваш потрясающий Мышкин транслирует в зал от очень тонких состояний до приступа невыносимой боли. Из таких состояний сложно выходить?

— Романтический герой не может быть стабильным. Когда речь заходит о моей эксцентрике, я отвечаю, что я — панк. И мой герой — своего рода романтический панк… Как я выхожу из этих состояний? Раньше было непросто. С возрастом я стал более спокойным.

— Столько театральных площадок вами освоено, на таких разных сценах приходится играть — и вот сейчас новое. Расскажите о своём новом проекте Drama Bar.

— Круг друзей у нас уже очень большой, а возможности собраться где-то и пообщаться, повеселиться не было, наконец мечта реализовалась. И дай Бог долгой жизни нашему заведению. Хотя, к сожалению, очень много работы, и не всегда получается участвовать в его жизни. Мы планируем играть камерные спектакли, устраивать лекции и обсуждения с театральными критиками, идей на самом деле много.

— Кино в вашей жизни занимает не меньше места, чем театр. Где вы сейчас снимаетесь?

— Ещё недавно у меня было восемь проектов параллельно, причём все очень разные. В полнометражном фильме «СЛОН» я играю страшного человека — начальника лагеря в Соловках. В сериале «Столыпин», съёмки которого закончились недавно, сыграл товарища Богрова, убийцу Столыпина, анархиста-террориста, абсолютно сумасшедшего человека. Есть современные истории в драмеди для СТС, где я играю в принципе хороших людей. Сейчас снимаюсь в сериале «Натали и Пушкин» про непростые отношения поэта с его супругой, играю Вяземского — друга Пушкина.

— Как вы отдыхаете с таким напряжённым графиком?

— Самый приятный и комфортный отдых для меня — это время с семьёй, женой и дочкой. Они — источник моей радости.

Фото Валерия Панова

В статье упомянуты: