новосибирский государственный
драматический театр

Здесь и сейчас

Театр «Старый дом» готовится к самой ожидаемой премьере нынешнего сезона: 8 июня начнутся показы спектакля «Котлован» по одноимённой повести Андрея Платонова в постановке известного российского режиссёра Антона Фёдорова. Премьера «Котлована» завершит 89-й театральный сезон «Старого дома» — спектакль станет первым сценическим знакомством режиссёра и новосибирского театра. Напомним, что 5 февраля 2023 года Антон Фёдоров был представлен коллективу «Старого дома» в качестве нового главного режиссёра.

— Мы пытаемся рассказать некую поэтичную историю о настоящем моменте, который мы не можем почувствовать, и о пугающем будущем, неизменно нам что-то обещающем. Мы как будто постоянно находимся в состоянии «нас непременно ждёт что-то очень хорошее», когда абсолютно нивелируется твоё здесь и сейчас. Никто не знает ответа на вопрос: «A как выглядит хорошее настоящее?». Наше сознание постоянно прокручивает картины будущего и картины прошлого, чтобы не фиксировать себя в настоящем. Это история о том, где сейчас находится наше сознание и чего мы ждём от жизни, когда вдруг сняты все социальные шоры, а человек искренне и честно смотрит в мир.

— Как только на сцене нам стало понятным какое-то состояние, я стараюсь снизить его важность. Иначе оно начинает цементироваться и превращается в плохо слепленные фигуры, на которые не очень интересно смотреть. Жизнь — фрагментарна: ты только на чём-то сконцентрировался, а она влечёт тебя дальше. Ты начинаешь сопоставлять, спорить, пытаешься вернуться в начальную точку, но всё заканчивается внутренним конфликтом. Мне кажется, что важно быть «здесь» и «там», видеть эту сторону и смотреть дальше. Текучесть сознания и внимания даёт нам свободу. Поэтому я сразу пытаюсь сломать то, что мы построили. Прожитое состояние уже зафиксировано в сознании, оно никуда не денется. Нам не надо постоянно нажимать на эту «кнопку» — видите, как мы всё здорово придумали, — вот о чём наш спектакль!

— Моё актёрское образование помогает исключительно в ситуации «как не надо». Я часто встречался с актёрской профнепригодностью, поэтому точно знаю, как нельзя работать. Нельзя артисту позволять молчать, принимая своё непонимание каких-то процессов за норму. Такое, к сожалению, часто бывает. Артисту свойственно немного полениться, «пересидеть», пока на тебя внимание режиссёр не обратил. Поэтому я слежу за тем, чтобы на сцене все были в процессе и всё понимали. Да, в режиссёрской профессии есть элементы манипуляции, но к форме мы можем прийти только через понимание. Даже если скажу артисту: «Иди туда», он должен точно понять, почему он это делает. А поставить его в какую-то определённую позу — это мёртвый процесс.

— Я пока не готов полностью переезжать в Новосибирск. Но есть сильное желание поддержать «Старый дом», ставить здесь интересные спектакли, привнести в жизнь театра новую краску. Я фанат «Около дома Станиславского» — это авторский театр моего учителя, режиссёра Юрия Николаевича Погребничко. И, на мой взгляд, театр «Около» и «Старый дом» роднит чувство дружбы и ощущения единого пространства, где все друг другу доверяют. Да, у меня есть предложения от других театров, но я буду постоянно возвращаться в «Старый дом». И в этом вижу своё желание подсбить движение вперёд по заданной траектории, когда маршрут проложен и ты знаешь, что ждёт тебя в профессии в ближайшее время. Предложение стать главным режиссёром «Старого дома» было каким-то парадоксальным — будто поперёк. А я такие вещи очень люблю, в этом что-то есть. Что касается Новосибирска, то я его ещё не успел узнать, потому что постоянно нахожусь в театре. Как-то ездил за подарками для своих детей и вышел на станции метро, где сталинская застройка и старые тополя. И вдруг увидел город, как будто он только построился, — удивительное было ощущение. Когда приезжаю в Москву, то рассказываю, конечно, про «Старый дом» — что там очень интересные ребята, хорошо работать.

— Технический вопрос: а сколько людей читают рецензии на спектакли? Думаю, что не очень много. Часто натыкаюсь на подробные пересказы спектакля, когда человек последовательно описывает, что происходит на сцене. Это не анализ, а спойлер. И я честно не понимаю: зачем это нужно? Но иногда попадаются рецензии как отдельный жанр искусства, когда автор тонко проходит по границе, не пытаясь тебя убедить в своей правоте, а просто рассказывая о том, что ему почувствовалось.

— Люблю рассказывать историю, которая произошла на премьере моего спектакля «Ревизор» в театре «Около дома Станиславского». Пятнадцать минут идёт спектакль. И вдруг со своих мест встают два человека, имеющих очень близкое отношение к театру. Они начинают возмущённо говорить в полный голос из разряда «что это такое?!» и идут к выходу из зрительного зала. Было слышно, как они идут в гардероб. Казалось бы — интеллигентные люди, понимающие, что такое театр. Сейчас это рассказываю как классный факт моей биографии — очень круто, что таких людей мой спектакль вытолкнул. Да, они не смогли с собой совладать, их переполняли чувства, но самое ужасное — это уйти со спектакля с холодным носом. Пусть зритель злится, главное, что он не остался равнодушным.

— Мне очень близка мультипликация. Один из самых любимых мультфильмов — это «Ёжик в тумане» Норштейна. У него экзистенциальный ужас не имеет градаций — герои просто в нём пребывают. Мультипликационный персонаж не умеет подходить к эмоции, как нас учили в театральной школе: сначала надо услышать, потом увидеть, а затем в тебе что-то должно появиться. Нет в мультфильмах этого фальшивого и лживого процесса, который все приняли за константу в начале ХХ века, — и это здорово. Человек сейчас пребывает в одном состоянии, а через секунду — уже в другом. Эта фрагментарность существования мне очень близка. Не надо убеждать зрителя, что мы проживаем на сцене чью-то судьбу. Ты живёшь только тогда, когда понимаешь, что делаешь. Мой учитель, художественный руководитель театра «Около дома Стансилавского» Юрий Николаевич Погребничко считает, что на сцене важен человек: тут главное — не путать его с персонажем. Вот, к примеру, в «Котловане» есть персонаж Чиклин, которого играет Толя Григорьев. Мне важен Толя, который рассказывает историю про Чиклина. У него есть своё отношение и переживание по поводу этого персонажа, своя фиксация и органика. Эмоция персонажа — это человеческий опыт. Ты выходишь на сцену и говоришь зрителю: «Я здесь. Больше здесь никого нет. Я буду рассказывать тебе про Гамлета. А дальше мы с тобой посмотрим, появится ли здесь Гамлет или нет».

— Я придумываю сразу весь мир: первое, что приходит в голову, — это пространство. Предлагать художнику придумать мир, когда у тебя засел какой-то образ, мне кажется нечестным. Поэтому я не решаюсь предложить кому-то такую работу и делаю её, как правило, сам. Я же буду постоянно влезать в чужой мир, что-то корректировать, а это будет травматично для другого человека. Такая работа может быть только с нуля. У меня был опыт сотрудничества с художником Саввой Савельевым — вместе мы ставили спектакль «Петровы в гриппе» в «Гоголь-центре». Но тогда Савва сразу сказал мне: «Всё происходит в троллейбусе». И я согласился. Где же ещё, как не в троллейбусе?

Фото Виктора Дмитриева, Александра Брежнева

В статье упомянуты: