А ВОКРУГ ПОЛЫХАЕТ…

17 октября 2023
Татьяна Тихоновец Петербургский Театральный Журнал

---

В новосибирском театре «Старый дом» прошла премьера горьковских «Дачников» в режиссуре Никиты Кобелева. Горького сейчас ставят много. Из последних лет можно начать отсчет со спектакля «Мещане» Лизы Бондарь в Петербургском ТЮЗе. В прошлом году видела «Последних» под названием «Отец» (в одной из ранних редакций пьеса была названа именно так, и это сбивает с толку знатоков, вспоминающих Стриндберга). Она поставлена Денисом Хуснияровым в Национальном Молодежном театре Республики Башкортостан. Недавно Дмитрий Акриш поставил «Мещан» под названием «Папа» (опять путаница с Зеллером) в Комсомольске-на-Амуре. «Дачники» идут в Челябинском театре драмы в постановке Анатолия Праудина и в Театре на Малой Бронной в постановке Константина Богомолова.

 

Видимо, настало время Горького. Причем, тех его пьес, где особенно чувствуются разлом времени, тревога, ощущение разлада всей жизни. «Дачники», написанные в 1904 году, как раз об этом. Горький плохо относился к русской интеллигенции, хотя вообще-то сам принадлежал именно к этому общественному слою. Он и вообще к своим героям был безжалостен, обличающие интонации чувствуются везде, но особенно они слышны в пьесах об интеллигенции. С другой стороны, смотря как поставить. Варианты, как говорится, возможны.

 

Кобелев и драматург Дмитрий Богославский от обличения отказались. В программке указано «по мотивам пьесы», то есть авторы спектакля постарались обезопасить и себя, и Горького, а то ведь у нас сейчас кто только не оскорбляется в своих чувствах. Могли и за Горького обидеться. На самом же деле от текста Горького в спектакле осталось много. Но обстоятельства дачной жизни изменены. Размножившиеся по завету Лопахина дачники сейчас, прямо скажем, другие. Они и землю сами пашут, и плодово-ягодные сами выращивают, и дача для многих — это единственное место полной свободы и творчества. В тексте Богославского — они, конечно, из тех, кто выезжает на дачу исключительно ради отдыха и шашлыков. Супружеские пары, во-первых, дружны со студенческих лет. Во-вторых, все честные труженики: врачи, юристы, инженеры. То есть люди, с трудом выбившиеся в средний класс, да и то не все до этого уровня дотягивают. И они собрались, чтобы отметить новоселье в загородном доме, наконец, достроенном адвокатом Басовым. В их компанию как-то затесался и писатель Шалимов. И все здесь застряли, потому что вокруг горят леса и трасса перекрыта. Но это никого особенно не тревожит, разве что кто-то предлагает закрыть окна, чтобы не пахло гарью.

 

Вся компания примерно одних лет. И похоже, что спектакль еще и об этом — о кризисе среднего возраста, который настигает мужчин где-то после сорока, когда оказывается, что в жизни что-то пошло не так. Их разговоры — об этом, о несбывшемся. Ведь были мечты, и еще помнится, какими были молодыми, о чем мечтали. Все первое действие происходит как бы на кухне, вполне стандартной, без итальянской мебели, без пижонских наворотов. Празднуют где-то за сценой. А сюда приходят либо выяснить отношения, либо еще выпить «на двоих» или в одиночку. Кухня представляет собой довольно узкий помост, установленный на первом плане сцены, а зрители сидят и позади этого помоста, и в зале. Оптика, конечно, разная. На сцене кажется, что все действие застроено так камерно, что ты как будто присутствуешь при всех сценах, выяснениях отношений и становишься невольным их участником. Из зала (я смотрела там второе действие) все, конечно, отстраненнее и крупнее. Сидя на сцене, ты видишь и кухню на помосте, и через нее весь зрительный зал, а сидя в зале, можешь наблюдать и оценки зрителей там, на сцене. Прием не новый, поскольку вообще новых приемов уже, кажется, и быть не может, но работает он на важную мысль спектакля точно.

 

Некоторые герои сильно смягчены. Например, Сергей Васильевич Басов: у Горького он противен и пошл до невозможности, а здесь, в исполнении Евгения Варавы — славный обаятельный балбес, ну разве что излишне болтливый. Но до того искренен, что, кажется, и сам не осознает, что разносит сплетни. Поэтому не очень понимаешь, почему он так противен своей жене Варваре Михайловне (Альбина Лозовая). Он вообще-то любит ее и, скажем так, не противен с этой своей любовью. А она… нравоучительна и скучна своей нерассуждающей прямотой и отсутствием сомнений. Хотя вообще-то именно эта героиня вся в раздрае и мучительных размышлениях о жизни. Что-то именно в таком раскладе, не совсем горьковском, не додумано режиссером.

 

Зато супружеская пара Сусловых решена остро, смело, почти фарсово. Невероятной стати и красоты Юлия Филипповна (Анастасия Белинская) здесь не просто актриса-любительница — она профессиональная актриса, и муж (Виталий Саянок) ревнует ее до полусмерти. Она насмешница, напускающая на себя цинизм, но что-то и в ее жизни пошло не так, и она готова даже застрелиться вместе с супругом. Конечно, это такое актерское кокетство, игра, но кто знает… Белинская играет крупными мазками, размашисто, азартно, и играет именно провинциальную актрису с ее ужимками и гримасами. А Саянок, вообще бесстрашный артист, не боящийся быть на сцене ни смешным, ни отвратительным, ни жалким, играет подробно, тонко, и в результате его Суслов интересен и драматичен.

 

Еще одна супружеская пара — Дудаковы, как раз из тех, кто не очень дотягивает до уровня успешности. Ведущая актриса труппы «Старого дома» Лариса Чернобаева играет Ольгу Алексеевну, и вот никогда бы не поверила, что в лице этой красавицы может появиться что-то крысиное, злобное и в то же время очень глупое. Ее героиня мелочна, завистлива и охоча до мелодрам. В этой роли Чернобаева открылась как острая характерная актриса, и это было неожиданно и талантливо. А Андрей Сенько в роли Дудакова играет такое снисхождение и даже любовь к жене, что понимаешь, и откуда у них столько детей, и почему он постоянно бежит от нее.

 

Очень забавна и современна здесь эмансипированная женщина Марья Львовна в исполнении Натальи Немцевой. В этом лагере друзей и однокашников друзей Басова она явно лишняя. Прежде всего потому, что все мужчины здесь не очень-то интеллектуальны, и такие женщины, много и умно говорящие, их просто раздражают. Она, и правда, своими разговорами об общественной пользе и обличениями кого угодно с ума сведет. Отлично сыграна полная растерянность, когда она узнает о любви Власа. Тут она беспомощна, трогательна, в ней появляется драматизм, и становится видна человеческая судьба. Влас в исполнении Тимофея Мамлина никакой не бунтарь. То есть он не горьковский бунтарь, а скорее уязвленный неудачник, и протест его тоже не выходит за рамки домашнего бунта. Конечно, во времена Горького само чувство молодого человека к женщине намного старше уже было вызовом общественному мнению. Сейчас это не воспринимается как вызов. Многие инфантильные юноши ищут в женщине замену матери и успешно ее находят. Примеров множество. Нашел и Влас.

 

Немного не из этого трезвого и практичного мира Калерия (Наталья Пьянова). Все модные детали наличествуют. И мантры, и этноодежды, и звучащие чаши, и черные дыры, поглощающие нас. Ну, почти отсылка к мистерии о Мировой душе… И все это со значением, с придыханием. Но все это пока не очень присвоено молодой актрисой. А когда дерзкий рисунок играется робко, то получаются «общие черты». Думаю, она освоится внутри этого рисунка и найдет для него сегодняшние краски.

 

Особо выделен писатель Шалимов. Вот уж кого режиссер не пожалел. В исполнении Анатолия Григорьева это точно человек из прошлого. Причем совсем недавнего прошлого. Ведь еще несколько лет назад он был смел, дерзок, умен. А теперь он не чувствует, не видит своих читателей. И понимает, что новые молодые люди точно не будут читать его. Это такой исписавшийся Тригорин, который не хочет быть ни голосом поколения, ни кумиром женщин. Ну так, потаскаться немного за чужой женой с разрешения мужа, на миг воскреснуть… и даже проговорить какие-то умные слова, когда заденет за живое… Григорьев — в странной красной шапочке, мешковатом костюме тоже из прошлой жизни, с какими-то мерзкими усиками — действительно пошл и неприятен.

 

Второе действие начинается с того, что герои рассаживаются на сцене и в зале, ожидая любительского спектакля, который приготовили господин Семенов (Арсений Чудецкий) и Юлия Филипповна, призвавшая его как партнера. Но спектакль начинается не по правилам, не с теми и не вовремя. На сцене оказываются Влас и Марья Львовна, и их объяснение с интересом наблюдают Басов и Суслов (зрители в зале видят их, сидящих на сцене в первом ряду). Про любовь Сергея и Варвары Юлии и Семенову сыграть так и не удалось. Герои решили сыграть свои драмы сами.

 

И начался спектакль из жизни дачников. Каждый вышел со своим монологом. Как это всегда бывает в театре жизни, кто-то выступил неудачно, а у кого-то это было криком души. Как у Суслова, например, который просто не мог смолчать после очередного укора Марьи Львовны. И в его монологе прорвались и досада, и отчаяние, ну и вызов всем. И Марья Львовна, наконец, смогла добиться внимания. Ее монолог был человечен и прост. Но уязвил всех. И писатель Шалимов попытался объясниться с теми, кто еще читает его. Даже непонятый никем Рюмин (Александр Шарафутдинов) решил, наконец, застрелиться, следуя закону жанра мелодрамы. И только молодой и совсем глупый Замыслов (Дмитрий Иванов), испугавшись, что кто-то из Сусловых застрелит свою половину, все вопрошал: «Я не понял, это из какой-то пьесы?» Ну да, дурачок. Это из пьесы Горького «Дачники». И ты оттуда же.

 

В этом действии невольно вспомнились все те же девяностые, которые мы никак не можем пережить. Кажется, режиссер на этом и не настаивал. Но поскольку действие происходит буквально в наши дни, а все говорят о голодной юности, и Басов даже упоминает о том, как отцу полгода зарплату не платили, то понятно, на какие годы эта юность пришлась. Вот тут и обнаруживается важный вопрос: почему это поколение сорокалетних сегодня так слепо и глухо ко всему, что происходит вокруг? Сегодня, а не в 1904 году? Да вот поэтому. Чтобы вырваться из нищеты, они потратили все свои силы. Больше сил у них нет, и страшно потерять все, чего добились. Ну да, мечтали о другом. Да и кто же не мечтал в молодости о несбыточном? Вот несбыточное и не сбылось. Горький финал, к которому вместе с залом (ох, опасный это прием!) приходит писатель Шалимов. Анатолий Григорьев уже от своего имени призывает всех посмотреть в глаза друг другу. Не надо бы этого делать. Мало ли что мы увидим. В финале становится понятно, что исповеди закончены, что никто никуда и ни от кого не уйдет, никто никого не застрелит, и бунтовать тоже никто не собирается. Все ложатся на шезлонги. Отдых продолжается.

 

А на узком экране, протянутом через всю сцену, горят леса. И огонь подбирается все ближе. Наверное, эти милые дачники не знают, что лесные пожары потушить невозможно, пока огонь не выест все вокруг…

---

В статье упомянуты:

спектакли:

• Дачники