"Теперь я не один. Вы у меня есть"

07 ноября 2018
Людмила Фрейдлин Петербургский театральный журнал

---

Явление под названием «Минифест» уже имеет собственную биографию и зарабатывало свое реноме в городе и мире без малого три десятилетия. За это время ростовчане получили возможность увидеть, какое на белом свете существует сценическое искусство. Увидеть принципиально иной театр, не похожий на наш, отечественный. Особенно поражали первые «Минифесты». В их программе были философская притча для детей на 20 минут; бессюжетный спектакль как цепь игровых ситуаций; театр музыкальных образов; кукольный спектакль со сложными партнерскими отношениями актера и куклы. Да и знакомые пьесы представали в неожиданной, а то и просто огорошивающей интерпретации. Уже вполне искушенным зрителям ХIII «Минифест» предложил довольно широкий выбор — 18 спектаклей для всех возрастов, начиная с 0+.

 

Театр естественно откликается на события дня. В глобальном мире, где бы ни шла война — ее огонь опаляет всех на планете. С поразительной деликатностью прикасается к этой теме театр ToutDroitJusqu’aAuMatin из французского Сованьона. В «Песне мин» Ф. Готье мины рвутся беспрерывно, и на них подрываются трое подростков. Один калечится постоянно, его и зовут Непрун — двое ковыляют кое-как без одной ноги, а этот бедолага лишился обеих и сидит в коляске. Однако дети есть дети. Они играют в футбол, наряжают к сочельнику картонную елку, потешаются над Непруном, организуя ему мелкие неприятности для полной картины невезения. Обернутые гладкой блестящей тканью ноги и есть протезы. Они довольно быстро выходят из строя, да и новые требуются: то руки повредились, то нос… И Непрун пишет очередное письмо Санта Клаусу с просьбой опять прислать протезы. Санта, замечая походя: «Он меня разорит», все-таки в просьбе не отказывает. А вскоре и сам подрывается на мине, являясь весь в копоти и в блестящем протезе. На авансцене в крошечной горке земли сидит сухой стебелек, и на нем постепенно проклевываются зеленые листочки. Жизнь берет свое, и покалеченные дети говорят о завтрашнем дне с надеждой.

 

Театр юного зрителя из Макеевки (ДНР) привез «Левшу» по рассказу Н. Лескова в постановке Максима Ждановича. Поначалу несколько напрягает излишняя заполошность и обилие разнородных песенных жанров. Не все они хороши и уместны, как, например, церковное песнопение и «Среди долины ровныя». Взяты в подмогу стихи Пушкина и Лермонтова («Склони на свой народ смиренья полный взгляд», «Люблю Отчизну я, но странною любовью»), хотя все это у Лескова по-своему сказано. И когда дальше спектакль обретает нужный музыкальный ритм и лад, в безответной любви тульского оружейника к Отчизне не приходится сомневаться. Сказ коллективным голосом народа доносит всю правду о своей жизни. А фарсовая подкладка придает горькой истории особую остроту. Щемяще играет Вадим Басалыгин невозможность Левши объяснить себя чужим людям, трагедию гения, не нужного своей стране.

В финале актеры поют «от себя»: Так нельзя! Пишут родине друзья.
…только я все не еду к ним туда,
Да просто я здесь навсегда!

И понятно, что «Левша» для них — программный спектакль. Хочется говорить высоким слогом о миссии театра, который живет рядом с пороховой бочкой (официально «в зоне конфликта»). И привез он на фестиваль спектакль вроде не о войне и вроде о давних временах…

 

Тема «урока здорового питания» — «Картофельный суп» (авторы Х. Конен и М. Кремер) театра Agora из бельгийского города Сен-Вит — тоже вполне мирная, но воспоминания дамы, проводящей урок (актриса Анника Серонг), простеганы войной. Моет она зелень и овощи — морковку, лук, кабачок, — закладывает в большую кастрюлю, объясняя, какая в каждом продукте польза. Аромат супа плывет в зал, а дама памятью погружается в детство. Тогда в доме тоже варили вкусный суп, а со свинкой Соней можно было разговаривать, как с человеком, и она все понимала. Но пришла война в страну, и семья покинула родной дом… Суп готов, маленькие зрители приглашаются отведать его, и рассказанная во время готовки история — особая приправа к его вкусу.

 

Еще на одну кухню зовет экспериментальная сцена Молодежного театра. Здесь артисты из миланского Schedia teatro играют спектакль «Розы в салате» Б. Мунари. Тоже вынимают из корзины овощи, но не готовят их. Разрезают пополам цветную и белокочанную капусту, обычный лук и лук-порей. Этот порей особенно побуждает к игре. Можно представить его кларнетом, перебирая воображаемые лады, а можно сделать выпад, как шпагой. Наигравшись, срез окунают в различные краски и отпечатывают на белой салфетке. Рисунки получаются загадочные, а когда они возникают на большом экране, становится ясно: это розы! Повар и его помощница то прячутся за экран, то выходят из-за него, легким движением пальца увеличивая цветок, «выращивая» стебелек, пуская в этот пейзаж птенцов, вызывая дождь, наполняя пространство речной водой с рыбками… Конечно, «вещный мир — он так же хрупок, как мир души». К тому же добрая воля и фантазия способны оживить любой предмет.

 

Внимательнее приглядеться к окружающему миру приглашает музыкально-цирковое шоу «Фантастический кабинет» Cunos circus theater из швейцарского города Пре-Вер-Нореа. Профессор, зацикленный на изучении возможностей звука, уверен, что из космоса можно извлечь идеальную музыку. Но это требует больших усилий. Особое приспособление отмечает движение профессора и его помощника к цели. На этом пути пара энтузиастов показывает чудеса акробатики, жонглирования, ходьбы по канату, езды на велосипеде. Но самое главное — извлекает оптимистичную музыку, играя одновременно (вдвоем!) на шести инструментах: кларнете, тромбоне, банджо, аккордеоне, тарелках и барабане.

 

Театры предлагают детям познание мира через увлекательную игру. Таков и Teatro Koreja из итальянского города Лечче. В его «Пластиковых садах» можно встретить и инопланетных существ, и воинов из Поднебесной, и чудесных волшебниц. В пространстве чистой игры трое актеров переодеваются в экзотические костюмы, пускают мыльные пузыри, придумывают невероятные трюки, отплясывают в неон-шоу.

 

Игра, забава, трюки, клоунада — типовые признаки фестивального театра для малышей. Но самую замысловатую игру показывает чешско-финский театр KREPSKO. В спектакле «АннаБертаСесилия» люди и куклы существуют в одной параллели, их мир причудлив и полон тайн. Всем хочется вырваться за пределы привычного мира. Например, одна кукольная красавица живет в аквариуме. Другая прилетает на парашюте, из ее головки извлекается совсем крошечная куколка и комфортно располагается то в доме, то на яхте, то среди пальм, вырастающих из страниц огромного альбома. Фантазии возникают даже в голове человека из спецклиники. В буквальном смысле: он наклоняет голову, и в раструбе его огромной шапки обнаруживается светящийся круг с прыгающими зверушками. «Анна, Берта, Сесилия, — звучит голос над всем этим волшебством, —Долорес…» И дальше… по алфавиту. То есть сказочные истории разыгрываются для веселого изучения азбуки!

С удивительным KREPSKO мы встречаемся еще раз. Лаура из «Стеклянного зверинца» перекочевала в спектакль «Хрупкая». Как в съемке рапидом, заторможенными движениями прикасается она к стакану, к стеклянной вазе, вращает ее на круге для пластинок. А по диагонали от ее тумбочки — маленький столик с графином на самом краю. Все в этой комнате зыбко и беззвучно. Внезапно, с громом задевая какие-то вещи на подступах к молчаливому жилищу, входит мужчина, пугая Лауру. По-хозяйски ставит сумку на пол, снимает толстый свитер, потом еще один. Он свободно принимает угощение, заводит пластинку, увлекает Лауру в танце за пределы комнаты. Она уже преодолела неловкость. Что-то новое, приятное и легкое возникло в ее затворничестве. И тут гость уходит. Обескураженная, она вновь начинает привычный ритуал — тянется к стакану… Гаснет свет. Звон разбитого стекла. Точно жизнь разбилась…

И еще раз KREPSKO. 15-минутная миниатюра «Польское танго втроем». Безупречная комическая эксцентрика. На манер «русской рулетки» три участника настольной игры с электроприбором испытывают судьбу, и их шутовство особенно уморительно в сочетании с лирическим голосом, выпевающим «…to tango jest dla tchebe».

 

Особую игру затевают два клоуна на материале, вовсе не располагающем к развлечению. Театр из Таллинна Piip ja Tuut представляет «Гамлета», иронически переосмысливая события в датском королевстве. Монолог to be or not to be положен на музыку. Один из клоунов во всем осведомлен и терпеливо объясняет партнеру, кто там в пьесе кому кем приходится. Возникают забавные диалоги, в результате второй проникается большим сочувствием к страдающему принцу и с непритворным драматизмом читает его монолог с черепом бедного Йорика в руках. Черепом оказывается голова медвежонка (вот зачем стояли на полке в рядок плюшевые мишки — то был игрушечный мир юного Гамлета). Комичны тут все: и Полоний, вешающий на шею пластинку, проткнутую ножом, и Гертруда, которая заворачивается в края занавеса, как в мантию… Между тем, поглощенный планами мести Гамлет проворонил тот час, когда норвежец подошел к границам его страны. И теперь горестно пропетое to be or not to be звучит, как эпитафия… Так увиден Шекспир с клоунской колокольни.

 

Надо сказать, что два «Гамлета» в афише одного из прежних «Минифестов» уже были: наш, ростовский, спектакль-бродилка (идет до сих пор!) и корейский, со страстями взахлеб, с безоглядным смешением Востока и Запада. И нынче был второй «Гамлет». Ну, не совсем – «Sociopath/Hamlet»театра «Старый дом» из Новосибирска, спектакль, известный в театральном мире. Пользуясь формулой из него, можно сказать, что постановщик Андрей Прикотенко разнес трагедию в щепки. Нынешний герой, невзрачный, одетый, мягко говоря, с полным небрежением к себе, пускает в свой мир шекспировских персонажей, хотя все они враждебны ему. Они приходят в сегодняшний день, отсюда и все его реалии: скутер, рэп, смартфоны, «типа Полоний», «типа Офелия»… дворовый жаргон. А сам Гамлет по имени ни разу не назван. Видимо, «типа принц». Его жизненное пространство — арена, место не для свершений, не для любви, а для битвы. И поскольку все они — ребята без комплексов из ХХ1 века, то бьются не на рапирах, не в благородном поединке с дуэльными церемониями, а на кулаках. А в последней стычке с Клавдием («Клавом») переходят на рапиры лишь потому, что заскучал король в потасовке («Так неинтересно», — сказал). И «типа друзья», Розенкранц и Гильденстерн в сиамско-скотчевом варианте, могут разъединиться только в мордобое. Короче говоря, это жестокая повесть из жизни маргиналов.

А текст классической трагедии все же возникает на сетках арены. Впрочем, тут же рассыпается на отдельные буквы, как прежде, в докомпьютерную эру, рассыпался линотипный набор. Удивительно, но социально дефективный герой, ни в ком нужды не имеющий, оказывается человеком синкретического сознания и в самом начале, попросив зрителей топотом обнаружить свое присутствие, замечает: «Теперь я не один. Вы у меня есть».

Собственно говоря, это генеральная тема фестиваля: человек не может и не должен быть один на свете. Кто-то у него непременно должен быть, свой, понимающий. Это либо утверждается, либо доказывается от противного.

 

О том, что произошло с ребенком, который чувствует себя никому не нужным, пьеса «Урзель» Г. Крнета. Элизабет Хеккель из берлинского молодежного театра An der Parkaue ведет свою историю от имени шестилетней девочки, которая родилась тогда, когда ее трехлетний брат Урс, шагнувший из окна девятого этажа, «уже был на небесах». С болезненной улыбкой рассказывает девочка о частом посещении кладбища, где родители поют, потом читают молитву, потом опять поют и снова читают… Жизнь семьи подчинена памяти об Урсе. О нем нельзя забыть ни на минуту. Он живой укор сестре, которая никогда толком не убирается, не доедает, отказывается от овощей, предпочитая картошку фри. Урзель очерчивает на полу мелом то огромное пространство, которое занимает надгробный камень. Он словно отгораживает ее от родителей. Тогда она воображает собственную смерть, и рыдания близких, и камень еще более впечатляющих размеров. Ее гибельные фантазии прерывает приход матери из магазина. Облегченно вздохнув, девочка рассказывает нам, как накрыла стол, и все сели вместе. И для родителей сейчас была только она, Урзель.

Этот спектакль — тоже о потребности в родственной душе, но на ином материале: чеховская «Каштанка» в постановке Павла Зобнина представлена хозяином «Минифеста», Ростовским молодежным театром. Во всем строе «Каштанки» есть цирковой азарт и кураж. «Если бы Каштанка была человеком…» Да чем они все не люди на этой сцене, каждый со своей индивидуальностью и жаждой счастья? Чудесная компания очаровывает и развлекает зрителей, а их лихие выходки уравновешивает бесконечно терпеливый и беспредельно добрый клоун Жорж…

 

В спектакле по пьесе У. Сарояна «Путь вашей жизни» (тоже Ростовский молодежный, режиссер Михаил Заец) в жанре джазовой импровизации отсчитывается время человеческой жизни. Ожившие герои книги, которую при нас пишет писатель и тут же читает вслух: охотник и моряк, полицейский и безработные — все ищут свою пристань, своего человека… А зрители сидят рядом, за столиками в этом же баре, где происходят все события, и становятся причастными ко всем судьбам.

 

Историю любви, способной воскресить из мертвых, сыграли студенты профессиональной академии искусств — Youth Experimental Troupe of Zhejiang Vocational Art Academy из города Ханьчжоу. Это была «Пионовая беседка» Т. Сяньцзу — опера кунцюй, которая живет на китайской сцене более 600 лет. Пение, похожее на нежное воркование птиц; декламация с протяженными интонациями, похожая на пение; изящное движение рук в танце-скольжении; утонченная красота исполнителей — все это в эталонной драме, прошедшей через века, завораживает, как колдовство. Все-таки зло не побеждается по мановению волшебной палочки. Ему противостоит человек. Если имеет волю…

 

Ну а «Васса» «Ведогонь-театра» из Зеленограда в постановке Анатолия Ледуховского — как раз доказательство от противного. Режиссер очень медленно раскручивает горьковский сюжет, варьирует детали, испытывая зрительское внимание. Дом Вассы живет легкомысленно. Все слоняются без дела, выпивают и закусывают, хохочут, злословят, собачатся. Одна Васса озабочена падающим бизнесом. К третьему действию — смена темпа, переключение жанра. Черные платья, черные очки придают людям сходство с манекенами. Идет кафкианская сцена поминок. В папиросном дыму проскальзывает пара под мелодию танго. Смех, карты, стычки и как финал поминок — убийства. Одна Дуня, сидя на отлете в цветастом платье и нарядном кокошнике, готова в очередной раз «оценить» смехом свою железновскую родню…

«Васса» завершала фестиваль, который не только стал событием для города. Это возможность профессионального и неформального общения театральных людей из разных стран мира. В нем важны и мастер-классы, и читка новой пьесы, и показ эскиза, и «круглый стол», где обсуждались актуальные проблемы театрального искусства и его взаимодействия с другими аспектами современной культурной жизни.

---

В статье упомянуты:

спектакли:

• Sociopath / Гамлет