Тихо, идёт операция!

Премьера

В ближайшее время премьеры не запланированы!

Главная >Театр >Пресса >Тихо, идёт операция!

09 октября 2019
Наталия Дмитриева Ведомости Законодательного Собрания НСО

Режиссёр Андрей Прикотенко вынес диагноз современному обществу. Наталия Дмитриева — о спектакле «Идиот»

Когда человек узнаёт о своём неизлечимом диагнозе, то он, согласно американскому психологу Кюблер-Росс, проходит пять стадий психологических реакций: отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие. Главный режиссёр «Старого дома» Андрей Прикотенко в своём спектакле «Идиот» безжалостно диагностировал современное общество: неоперабельная форма, нравственные метастазы по всему телу, надежды нет. И предложил зрителю последовательно пройти все эти пять реакций: отрицание — «это не так!», гнев — «зачем вы мне это показываете?!», торг — «в принципе, это не лишено смысла», депрессию — «жизнь — боль» и принятие — «да, это моя реальность». И если четыре реакции можно пережить, то с последней — всё очень сложно…

Благодаря промоушену только ленивый новосибирский театрал не знал, что Андрей Михайлович полностью переписал Фёдора Михайловича и что его версия «Идиота» будет отчасти похожа на «Социопата», где классические герои обретают современное звучание. Были пресс-конференции и интервью, где режиссёр рассказывал, что ему интересно перемещать героев «оттуда» — «сюда» и смотреть под своим творческим микроскопом, как они начинают видоизменяться, потому что жизнь в современной России — это вам даже не датское королевство, где не всё спокойно. В общем, публика шла на премьеру «Идиота», подготовленная к 4,5 часам откровений и инсайтов. И уже отчасти полюбившая Льва Мышкина в исполнении Анатолия Григорьева, несмотря на официальные заявления Прикотенко, что «вы все привыкли видеть Мышкина наивным, добрым и светлым, но это стереотип».

А что будет, если в среду современных российских «буржуа», с приличными счетами в офшорах и затхлыми скелетами в шкафах, поместить «другого человека», чьё детское простодушие граничит с психиатрическим диагнозом? Примут ли они его как мессию, как приняли князя Мышкина в XIX веке семья Епанчиных, Настасья Филипповна и прочие персонажи Достоевского в тщетной надежде на собственное спасение? Или XXI век не даст им такого шанса? В операционный зал (или морг) с чёрными зеркалами-стенами ввозят пациента под именем «современное общество», ярко вспыхивают лампы — тихо, идёт операция! Холодный скальпель режиссёра безжалостно вспарывает ткань нашей реальности, вываливая наружу всё то, что мы знаем, но не всегда хотим видеть.

Вот бьётся в капкане психотравмы Настасья Филипповна (Альбина Лозовая), развращённая в 12 лет своим опекуном и оправдывающая перенесённым насилием свою злость и одержимость. Она плюет в зрителя монологом о «детской вагине, боли, мужских членах и страхе», и мы считываем сегодняшний тренд, когда все говорят о детских психотравмах, но никто не знает, как с этим жить. Мы рассказываем всему миру о нашем травматичном опыте, выворачивая наизнанку свою душу, требуем безусловной эмпатии, но горе тому, кто робко скажем нам, что «хватит жить прошлым». Юный бунтарь из «поколения снежинок» Аглая Епанчина (Анастасия Пантелеева) говорит об этом Настасье Филипповне и получает под дых в прямом смысле этого слова. Ибо насилие рождает насилие. И даже прекраснодушный Лев Мышкин не может его остановить, потому что нет в этом мире у него такой задачи — он занят по большому счёту только собой. Лёвушка пытается изжить свои травмы детства, он отчаянно рефлексирует и зациклен на собственных ощущениях — впрочем, как и все мы.

В этом мире Бог в очередной раз умер, как в романе Ницше. Его тело — на полотне Ганса Гольбейна-младшего «Мёртвый Христос» в доме Парфёна Рогожина (Александр Вострухин). «Да от этого и вера пропасть может!» — восклицает Мышкин, рассматривая картину. И Рогожин, обнимая канистру с бензином, соглашается: «Пропадает и то». И красота больше не спасёт мир, потому что нет больше красоты. Есть обнажённое тело Настасьи Филипповны, есть паталогическая страсть раздолбая-мажора Рогожина, есть сизифовы усилия Гани Иволгина (Ян Латышев) забраться на финансовый олимп и сохранить при этом человеческое лицо, есть монолог растлителя Афанасия Тоцкого (Станислав Кочетков) в духе набоковского Гумберта Мурлыки, но нет — любви. Вместо неё есть ружьё, вставленное в задний проход онкобольного Ипполита Терентьева (Тимофей Мамлин), и его жуткий монолог о том, что человеческая воля может победить смерть, как побеждает он её сейчас. Грубо говоря, он посылает жизнь и смерть «в ж..пу» — как иногда посылаем друг друга все мы.

От реализма «Идиота» веет холодной безнадёгой патологоанатомического отделения. Ехидным парафразом звучит музыкальная заставка из мультфильма «Ну, погоди!», объединяя посттравматиков детства Льва Мышкина и Настасью Филипповну, и символ «безоблачного детства» превращается в мелодию насилия. Бьётся в истерике Аглая, наблюдая, как Лев предаёт её, оставаясь с «этой гадиной». Выпотрошенной куклой лежит тело Настасьи Филипповны в гараже Рогожина, отсылая нас к эстетике Тима Бёртона в его знаменитом мультфильме «Труп невесты». Уходящий всё дальше по тропе безумия Лев Мышкин поливает себя водой из резиновых шлангов, смывая с себя остатки «нормальности», которая не пригодилась в этом мире.

Прикотенко вынес всем нам диагноз, и у нас есть время пережить пять основных психологических реакций — отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие. С последней — всё очень сложно...