В скрюченном домишке
18 января 2022Наталия Дмитриева Ведомости НСО
Недавно вступила в полемику с одним новосибирским философом, объявившим в Фейсбуке, что «образованным и просвещённым людям надо завязывать с театральными премьерами», чтобы наконец-то обратить свой взор на современную картину устройства мира. Если бы философ сходил на премьеру спектакля «Наизнанку» в «Старом доме», то таких сентенций у него бы не возникло. Когда на твоих глазах театр рвёт социальную ткань повседневности, обнажая бездну конфликтов и противоречий, картина мира получается «маслом».
Сегодня театр пытается утолить социально-критический голод зрителя, провоцируя его на острую дискуссию — через историю, которая заставляет переживать, сострадать и гневаться. Ассортимент тем в мировой палитре трендов удручающе многообразен: от сексуальных притязаний начальника на рабочем месте до культуры отмены. Но именно здесь и кроется дьявол — иногда остросоциальное «де-факто» материализуется на сцене в банальную конъюнктуру, слепленную на коленке. Второпях, пока кто-то другой не застолбил тему. Поэтому, когда год назад на первой международной фабрике нарративного театра «Дисциплина» была заявлена пьеса Карины Бесолти о практике домашнего насилия на Северном Кавказе, было опасение, что читка скатится в слезливые рефлексии по поводу модной темы. Слёзы, конечно, были — но от удара под дых. История, рассказанная на читке режиссёром Джеммой Аветисян, получила сценическое продолжение — в метамодернистских декорациях художника-постановщика Александра Мохова и работе «наизнанку» всей творческой команды.
Год назад я считала, что экспозиция пьесы — это вневременное пространство, где нет чётких этнических границ. Фраза «где-то на Северном Кавказе» могла быть актуальной и в контексте Юго-Западного жилмассива Новосибирска — от перемены мест слагаемых проблема домашнего насилия не меняется. Но спектакль получился с недвусмысленным акцентом на «национальные особенности», где воровство невесты — всего лишь «старинный красивый обычай». Ну а то что молодая жена Ида (Альбина Лозовая) так и не пришла в себя после такой «инициации» и повесилась на поясе от халата, так испорченной она была, счастья своего не понимала, разгребай теперь последствия.
Последствия заявились в кавказский тейп в виде бунтарки Фаризы (Наталья Серкова), решившей расследовать причины самоубийства своей сводной сестры. Тату, красные волосы, пирсинг, драные штаны-милитари — героиня наглядно демонстрирует семье, где жила Ида, агрессивную силу архетипичного Воина: иду на вы! Безбашенный берсерк, заключённый в хрупкое тело, отважно провоцирует «старших», чтобы выдавить признание: да, это мы её убили. Но «старшие» живут в патриархальной парадигме — когда насилие рождает насилие, а жертвы взрослеют и сами становятся палачами, передавая «традиции» от отца к сыну, от матери к дочери. Поэтому глас вопиющей в пустыне их смыслов Фаризы становится для них триггером, но не откровением. Назойливого комара хочется прибить, а не понять.
«В первый же день после свадьбы свекровь подняла меня в пять утра и торжественно вручила веник. Велела подмести всю улицу», — говорит Лида (Эльвира Главатских), намекая Фаризе, что уж она-то с невесткой Идой обращалась гуманно. Ну разве что требовала соблюдать традиции, а бить не била! Искажённое мировосприятие Лиды, живущей по канону этнического домостроя, продолжает множить психологическое насилие — для неё это норма. А куриная слепота яжематери, оправдывающая любой поступок старшего сыночки, превращается из равнодушия — в оружие. Судя по рисунку роли, мама Лида должна была вести партию кукловода, которая умело манипулирует сыновьями, но актриса ушла в избыточную эмоциональность и характер слегка провис.
Тесно, скрюченно, униженно, душно — в «Наизнанку» сценография задаёт темпоритм и предлагаемые обстоятельства. В этом корявом кукольном доме невозможно встать или вытянуться в полный рост — домовина сковывает движения острыми углами навязанных стереотипов, пригибает к земле, не даёт вздохнуть. И бьётся в хтонической истерике ещё живая душа героев, выплёвывает слова оправданий: да что этой Иде нужно-то было?! Вон как Вадик (Виталий Саянок) её любил! А то, что после похищения изнасиловал, — так это традиция такая, он же мужчина, главный в семье. Можно подумать она особенная — ничего, стерпится-слюбится. И вообще, у нас в России «Не выноси сор из избы» — главная архетипическая поговорка, определяющая парадигму семейных отношений. А Ида этот сор взяла и вынесла — вместе с собой из этого скрюченного дома.
В самой пьесе звучал большой женский хор феминистской повестки, изобличающий мужскую сущность. Три героя как на подбор, богатыри наизнанку. Ходячая квинтэссенция внешней мужской самости Вадим — такой знакомый персонаж семейного решалы, кухонный боксёр, компенсирующий своё эго, подавленное в детстве отцом. Славик (Леонид Иванов) — отец Иды и Фаризы, сопливый подкаблучник, боящийся идти против традиций и погубивший своей трусостью дочь. И только у Астемира (Александр Вострухин) была ещё слабая надежда вырваться из скрюченного домишки — в силу своей щенячьей юности и молодого нигилизма.
Но Джемма Аветисян интеллигентно прошла по этому минному полю, не задев прогрессивные растяжки и сфокусировав зрительское внимание на общих социально-критических моментах. Когда от частного — к большому. И эту работу можно смело назвать актуальным социальным искусством — когда театр выступает источником информации и поводом для возбуждения общественного «уголовного дела».
Фото Алексея Цилера
В статье упомянуты:
Люди:
спектакли: